— Оставь меня, пожалуйста. — Она говорила не так уверенно, как бы ей хотелось, но все же он нерешительно остановился. К сожалению, это позволило ей еще раз полюбоваться тем, как белый костюм оттенял его смуглую красоту. Какая неравная борьба — приходится сопротивляться и ему, и своей собственной слабости.
— Ты прекрасно выглядишь. Я вообще неравнодушен к пурпурным пижамам, а тут еще босые ноги и рабские цепи. Признаться, сражен наповал, — говорил он, оглядывая всю ее, от узких маленьких ступней до
ложбинки на подбородке.
— Я не хочу присутствовать на обеде. И не потому, что чувствую себя неловко, — просто не хочу, и все.
Еще бы! Мало того, что ей вечно надо терпеть эту жеманную напыщенную лицемерку, они еще додумались пригласить Джерри!
— Тебе не нравится наша компания? — мягко спросил он.
Ром уже приготовилась увидеть его усмешку, но не увидела и даже огорчилась. Она явно проигрывает ему в самообладании. С болезненным вздохом она отвернулась.
— Кэмерон, как тебя убедить? Я первая сказала «нет». И Мэдлин, мягко скажем, не возражала, так зачем настаивать? Ты же отлично понимаешь, что меня утомят мелкие пересуды о том, кто кого обыграл в гольф, кто какие купил акции, чьего сына или дочь выгнали из клуба, и прочее, и прочее…
Прислонившись к тяжелой стеклянной двери, он по-прежнему пытливо смотрел на нее, такой нарядный, изысканный, неуместный в ее неряшливой студии. Противная розовая шляпка с пластмассовой безвкусицей на макушке косо свисала с мольберта. Когда-то она произвела на нее впечатление.
Ром досадливо взмахнула руками:
— Послушай, в моем контракте нет ни слота о том, что я обязана принимать участие в развлечениях тех, кто мне платит за портреты. Ведь Нору и Фостера не приглашали? Ведь нет?
Кэмерон прошел в комнату и небрежно облокотился на высокий комод; банка с немытыми кистями оказалась в опасной близости от его безупречного костюма.
— С тобой, Роя, все проблемы из-за того, что ты — сноб. Ты никак не можешь смириться с тем, что у обывателей свои ценности, пусть даже они не вписываются в твои узкие артистические рамки. Ты же всячески афишируешь свое превосходство в понимании ценностей, так?
— Ты ненормальный!
— А ты — жалкий сноб, — парировал он. — Так какие туфли ты наденешь? И не говори мне, что не пойдешь. Пойдешь как миленькая.
Он отошел от комода и остановился перед раскрытой дверью шкафа. Ром испугалась: у задней стенки стоял занавешенный портрет Кэмерона и за немногими, висевшими на плечиках костюмами он был хорошо виден.
