— М-м, но ведь спать еще рано. Я-то думал, что такие, как вы, не ложатся в десять вечера.
Он стоял совсем близко, и Ром с волнением ощущала его притягательную жизненную силу. Положение было не из легких.
— «Такие, как вы…» Что вы имеете в виду? — с вызовом спросила она.
Кэмерон на секунду задумался, потом проговорил:
— То есть такие восхитительные и чарующие, как вы. Такие, что смотрятся в лунном свете так же прелестно.
Она с недоверием поглядела на него, гадая, сколько в его глубоком проникновенном голосе искренности.
— Ограничимся двумя комплиментами из трех, ладно? «Восхитительная» и «чарующая» — принимаю, потому что, как всякая женщина, люблю порой откровенную лесть. Но насчет лунного света — это уж слишком, вам не кажется?
Радом с ним она чувствовала себя безвольной и слабой. Давно уже ей не приходилось испытывать ничего подобного. «Не знаю, смеется он надо мной или нет, но если он воображает, что меня можно свести с ума такой ерундой, то его манеры явно устарели. Окопался тут в горах и еще на что-то рассчитывает».
— Значит, обойдемся без лунного света, — промолвил он с наигранной грустью. — Подчиняюсь вашему безупречному вкусу.
О, сатана! Все ж таки он смеется над ней! Ром хотела вырваться, но он держал ее железной хваткой, без всякого намека на галантность.
— Знаете, когда Алисия сообщила, что мальчиков будет писать художник по фамилии Кэрис, я не очень-то поверил. Ей иногда такое в голову взбредет… Короче говоря, я навел справки и убедился, что этот самый Кэрис, — он намеренно выделил его имя, — такая величина…
Он с лукавой усмешкой посмотрел на нее. Ром изо всех сил сопротивлялась его обаянию.
— Мне сказали, что Р. Кэрис — вдовец средних лет, писал портреты высокопоставленных
особ, а также тузов, преуспевавших в бизнесе и искусстве, и, скорее всего, ему подойдет чисто мужское общество. — Он выжидающе посмотрел на нее. Ром осторожно высвободилась.
— И что? — спросила она.
Он ловко обнял ее за талию и притянул к себе с такой силой, что она потеряла равновесие и упала ему на грудь.
— А то, — ласково поддразнил он, — что я не могу выразить, как счастлив иметь дело с молодым дарованием вместо почтенного мэтра.
Ром не очень-то понравилось, что ее окрестили молодым дарованием, даже полушутя. Его слова задели ее профессиональное самолюбие. Но только она собралась высказать свое недовольство, как вдруг он снова обнял ее и склонился к самому ее лицу.
— Я не могу выразить, но сумею вам доказать. — Его дыхание окутало лицо Ром теплом и ароматом кофе. Нет, нужно как-то приостановить нежелательное развитие событий. Позже Ром проклинала себя за нерешительность, но она оказалась совершенно сбита с толку. Непонятно, шутит он или всерьез увлекся ею; но когда она наконец додумалась, что не в этом дело — незачем ей вообще оставаться с ним наедине, — было уже поздно.
