— Эти кольца. Быстро снимай. Опять была на распродаже, да?
— Я купила их у Бонвиста, — запротестовала Силки, и по-детски спрятала руки за спину.
— Отдай их мне, — протянул свою лапу Либра.
Силки сняла кольца, не вынимая рук из-за спины, и положила их на раскрытую ладонь Либры.
— Можешь взять их обратно после шоу, — смилостивился он. — Носи их дома сколько влезет вместе со своим нарядом под леопарда, страусиными перьями и поясом из искусственных бриллиантов. — Его голос сочился ядом.
— Мистер Либра, но вы же знаете, что я не ношу ничего подобного.
— Да неужели?
— Он любит дурачиться, — нервно пояснила Силки Джерри.
— Ну-ка, расскажи мне всю историю про мистера Нельсона и парики с челками, — строго приказал Либра.
— Я просто подумала, что было бы неплохо для разнообразия… — она умолкла и опустила голову.
— И с каких это пор ты стала авторитетом в вопросах элегантности?
Силки тряхнула головой и закусила губу.
— Мистер Нельсон работает на меня, ты понимаешь? Не на тебя. На меня. Ты делаешь то, что он говорит, а не наоборот. Ты поняла меня?
— Да, мистер Либра.
Повисла долгая, напряженная пауза. Джерри стало жалко девушку.
— Похоже, я начинаю понимать, почему тебя прозвали Силки[2], — сказала Джерри. — Ты — самая шелковая из всех, кого мне доводилось встречать.
— Это не из-за моего поведения, а из-за голоса, — мягко заметила Силки. Голос у нее и правда был изумительно мягким и обволакивал, как волны тончайшего шелка.
— Вы еще услышите, как она поет, — уже добродушно заметил Либра. Силки благодарно улыбнулась. — Да, я сделал замену. Будете петь «Дай мне жить сейчас» вместо «Возьми меня обратно».
— А девочки знают?
— Знают.
— Нужно еще сказать дирижеру.
— Пойди и скажи.
— Хорошо, мистер Либра.
Наконец минут через пятнадцать «Шелка и Сатины» пригласили на сцену. Четверка встала позади Силки у стационарного микрофона, а Силки впереди, у переносного. Девушки подпевали в мягких роковых ритмах, а Силки исполняла песню все тем же текучим мягким голосом, который приобрел теперь удивительную мощь, варьируя в огромном диапазоне. Когда она пропела «Ты покинул меня», ощущение было таким, что это происходит на самом деле и сейчас, и простая, банальная мелодия стала трагичной и печальной. Силки сняла микрофон со стойки и поднесла его к губам, и он превратился из механического инструмента в естественное продолжение руки. Она прекрасно двигалась. Ее огромные печальные глаза были устремлены куда-то в пустоту, за пределы сцены.
