Потом аризиане отступили, не пытаясь прорвать остальные экраны, создававшие вокруг Эддора многослойную защиту. Могли ли они справиться и с этими силовыми щитами, под которые торопливо нырнул Гарлейн? Удалось бы им достигнуть поверхности Эддора и нанести реальный ущерб не второстепенным исполнителям, а членам Внутреннего Круга, сильнейшим из сильных?
Сейчас это было неважно. С одной стороны, они продемонстрировали свою силу, способную не только творить, но и уничтожать; с другой — ясно показали, что внутренние барьеры Эддора для них непреодолимы. Вернее говоря, они позволили противнику думать так. Подобное доказательство слабости могло быть истолковано вполне однозначно: эддорианам нечего опасаться Аризии.
Именно так на Эддоре и истолковали этот эпизод, что позволило выиграть еще несколько временных циклов.
Совершенно очевидно, что аризиане боролись не ради спасения своей расы. Их объединенная ментальная мощь была так велика, что им не составило бы труда уничтожить большую часть населения Эддора — тех, кто находился под властью Внутреннего Круга. Они могли бы изгнать значительную часть эддориан со всех планет, обезопасив юные миры от разрушительного влияния древнего и злобного разума. Это, однако, не решало проблемы. Члены Внутреннего Круга, наиболее жестокие, изворотливые и сильные, прикрытые непроницаемым даже для Аризии силовым щитом, остались бы невредимыми. К тому же, каким образом пошло бы развитие молодых цивилизаций, если бы аризиане взяли на себя решение всех проблем?
Самим аризианам нечего было бояться — ни расе в целом, ни отдельным ее представителям. Уничтожить их могла только совершенно невероятная концентрация ментальной энергии, и если бы даже Эддор предпринял такую попытку — или создал устройства, против которых Аризия оказалась бы бессильной — то ее обитатели всегда успели бы удалиться в иной пространственно-временной континуум, затерявшись в бесконечной и необъятной Вселенной. Да, они были бы изгнаны из родной Галактики — но что с того? Существа, одаренные такой мощью, везде чувствуют себя как дома; любая часть космоса может служить им вполне приемлемой средой обитания.
Но нет! Менее всего их беспокоила собственная судьба. Они боролись за идею — или, если угодно, желали реализовать свою мечту о союзе миролюбивых гармоничных цивилизаций, о миллионах обитаемых миров, заполняющих от края и до края две Галактики — их собственную и ту, которая вынырнула из неведомых глубин пространства вместе с Эддором. Они ощущали на своих плечах груз гигантской ответственности. Ведь все расы этих бесчисленных планет, эти народы, крепнущие или только зарождающиеся — все они происходили от жизненных спор, посеянных некогда на девственных мирах их предками. И все они, в определенном смысле, тоже были аризианами. Бросить их на произвол судьбы казалось невозможным!
