А у Тэдди было совсем пусто. Даже Квадрига еще не подошел. Только за угловым столиком обедали, как всегда, молодой человек в сильных очках и его длинный спутник, да в другом углу шушукалась какая-то молодая парочка. Сам Тэдди стоял за стойкой и вдумчиво протирал стаканы.
– Привет, – сказал Виктор, – сделай мне ментоловой, пожалуйста.
– Опять не спали в сиесту, – укорил Тэдди.
– Да не привык я. А к тому же тебе не кажется, что сейчас страшновато стало ложиться спать. Лучше быть все время начеку.
Тэдди оценивающе посмотрел на огромный синяк под левым глазом Виктора, припухший и фиолетово-желтый теперь, и вынужден был согласиться.
– Должно быть, вы правы, господин Банев. Слышали, мэр подал в отставку?
– Нет. А что, это важно?
– Само по себе, наверно, нет. А про комендантский час слыхали?
– Так уже объявили? – удивился Виктор.
– Ну конечно, и причем с двадцати двух ноль-ноль. Кажется, у нас опять революция.
– Не революция, Тэдди. Революции раньше были. Теперь это называется путчем.
– А, – Тэдди махнул рукой, – какая разница! Опять окна поколотят, электричество вырубят, грязь разведут и выпьют у меня все, ни гроша не заплатив. Каждый раз одно и то же. Надоело все.
Он вздохнул.
– Сейчас по-другому будет, – сказал Виктор.
– Вы так думаете? Или знаете? – поинтересовался Тэдди.
– Предполагаю, – ответил Виктор. – Что я могу знать? Знает у нас все только доктор Голем.
– Где он, кстати? Второй день его не вижу.
– Очевидно, дела.
– Революционные заботы? – усмехнулся Тэдди.
– Путчистские, друг мой, путчистские, – поправил Виктор и опрокинул наконец рюмку, наслаждаясь разливающимся по гортани ментоловым морозцем.
Боковым зрением он отметил, что двое контрразведчиков, или кто они там, поднялись из-за углового столика и пошли к выходу. Мгновенно созрела идея, и Виктор сказал:
– Спасибо, Тэдди. Мне пора. Вечером зайду еще.
Он нагнал их уже почти на улице, в тамбуре между стеклянными дверями. Сюда круглосуточно нагнетался довольно шумными кондиционерами холодный воздух. Завсегдатаи называли этот закуток аквариумом, и для короткого конспиративного разговора, какой задумал Виктор, место можно было считать идеальным. Если они не захотят общаться, он тут же уйдет своей дорогой, а возможный сторонний наблюдатель сочтет, что Виктор просто сказал им "разрешите пройти" или что-нибудь в этом роде.
– Господа, – произнес он четко и достаточно громко, – у меня к вам разговор.
Долговязый профессионально ощупал Виктора взглядом с головы до ноги, даже не прикасаясь руками, уверенно определил: безоружен.
