Только уже в гараже настойчивое желание организма одержало победу над интеллигентским смущением, и он предложил Селене, достав из кармана любимый маленький плоский термос:
– Глотнешь?
– Что это? – спросила она рассеянно.
– "Гордонс". Из холодильника. Я больше люблю «бифитер», но на этот раз у Тэдди не было.
– Давай, – сказала Селена. – Капельку. А то даже за руль садиться тошно.
Было уже совсем светло, когда они свернули с асфальта на насыпную грейдерную дорогу. Становилось ощутимо теплее, и только что еще совсем прозрачный утренний воздух начинала заволакивать уже привычная знойная дымка.
– Куда мы едем? – поинтересовался наконец Виктор, нарочито зевнув.
– В город. Просто я хочу проехать по шоссе, идущему от Лагеря.
– А на работу тебе туда не надо?
Виктор вдруг вспомнил, что она еще и медсестра у Голема в Лагере бедуинов. Об этом они почему-то не поговорили накануне.
– На работу мне сегодня именно в город.
– А доктор Голем с утра в Лагере?
– Должен быть. А почему ты спрашиваешь? – В голосе ее появились агрессивные нотки.
– Хотелось поболтать с ним, – сказал Виктор.
– Зачем? – пожала плечами Селена. – Голем очень много знает, больше нас всех. Но очень мало говорит. Он и тебе ничего не скажет. Если ты хочешь узнать о бедуинах.
– Не только… Но почему ты ненавидишь бедуинов, а Голем любит их? Ведь он же их лечит.
– Это он тебе сказал? Лечит! Чего их лечить? Они не болеют.
– Н-ну… – замялся Виктор. – Так многие говорят.
– Голем их просто изучает, – сформулировала Селена. – А любит ли он их? Не знаю. Физики из лос-аламосской лаборатории любили атомную бомбу? Наверно, любили…
– Милое сравнение, – заметил Виктор.
– А так и получается, – сказала Селена.
– Да… но…
Он не успел ничего сказать, потому что за резким поворотом дороги открылся вид на шоссе, Селена резко затормозила, одновременно открывая дверцу и высовываясь из машины, чтобы лучше видеть происходящее, и неясный далекий гул, появившийся с минуту назад и сильно приглушенный лесополосой и хорошей звукоизоляцией «ситроена», мгновенно превратился в оглушительный рев, навалившийся словно со всех сторон сразу.
По шоссе в раскаленном мареве, в черном дыму выхлопов и грязно-желтых клубах придорожной пыли шли танки. Удушливый запах горелой солярки и нагретой брони ударил в нос резким контрастом после кондиционированной внутрисалонной атмосферы с тонкой примесью дорогих духов и аромата хорошего джина.
Селена вышла, не глуша мотора, и какое-то время почтительно созерцала движение циклопических механизмов. Потом забралась назад и хлопнула дверцей.
