– Нет, не нравится.
– Так почему же вы не уедете?
Как объяснить постороннему человеку, что она не зависит от собственных прихотей? Все решает Вик. И Док, конечно, тоже. Поэтому Мэри нашла самое банальное объяснение:
– Я оплатила отдых на месяц вперед, – сказала она. – Жалко денег.
Люк покачал головой, словно не поверил, что такие мелочи, как деньги, могут удержать человека в месте, где ему не нравится.
Мэри услышала, как отворилась дверь ее номера. Вик всегда входил без стука. У него был свой ключ, хотя вообще-то такое не допускается в приличных отелях.
– До свидания, – сказала Мэри и, не дав Люку возможности спросить что-нибудь еще, вошла в комнату и прикрыла балконную дверь.
– С кем ты разговаривала? – спросил Вик и щелкнул выключателем.
Комнату залил яркий электрический свет, который больно резанул Мэри по глазам.
– Сама с собой, – ответила она.
Вик пожал плечами. Этот ответ его удовлетворил. Мэри не раз была замечена разговаривающей вслух, когда рядом никого нет.
– Опять твои штучки, – проворчал Вик. – Надо бы сказать Доку.
– Со мной все в порядке, – заверила Мэри. – Просто мне скучно и не с кем поговорить.
– Могла бы позвать меня.
– Я не знала, где ты.
– Я был в баре. Я всегда там сижу по вечерам после ужина. И ты это отлично знаешь.
– Я забыла.
– У тебя снова начались проблемы с памятью?
– У меня никогда не было проблем с памятью!
– Но ты же только что сказала, будто забыла о том, что я каждый вечер провожу в баре.
Вик пытался вывести Мэри из себя, и она почти поддалась, но все же взяла себя в руки и глубоко вдохнула. Вик посмотрел на нее выжидающе.
Наверняка ждет, что я все-таки перестану себя контролировать и закачу истерику, подумала Мэри.
– Перестань разговаривать со мной, как с душевнобольной, – сказала она спокойно.
Вик поморщился, и на его губах появилась кривая ухмылка. Его губы кривятся всегда только вправо, и эта его особенность Мэри не нравилась особенно.
– Я тебя не приглашала, – сказала Мэри. – Выйди, пожалуйста, из моей комнаты. Я хочу побыть наедине со своими мыслями.
– Ты снова себе противоречишь. Если ты хочешь побыть одна, то почему разговариваешь с собой от скуки?
– Лучше разговаривать с собой, чем с тобой, – все так же спокойно заявила Мэри.
Они начали препираться, что тоже было частью своеобразного ежевечернего ритуала. Вик бьет по самому больному. Мэри старается не замечать этих нападок или хотя бы казаться безразличной к его уколам. Его слова отлетают от нее, как резиновые мячики от кирпичной стены. Не больно, но ощутимо.
