Не распускайся! – приказала она себе и молча похромала вслед за своими мучителями.
Мэри сидела на кровати, обняв колени руками, и постанывала. Слезы катились по ее щекам и капали на светлые джинсы, оставляя на них мокрые пятна. Таких пятен уже было довольно много.
Не случилось ничего такого, из-за чего стоило бы плакать. Но иногда для слез вовсе не нужны веские причины. Мэри вдруг стало себя жалко. Не самое здоровое чувство. Впрочем, может быть, она была и не вполне здорова.
В конце концов Мэри разошлась так, что начала испытывать реальную физическую боль. Мэри скулила, словно несчастный щенок, и от этого ей становилось еще хуже.
Одинокая и страдающая. Никто не придет и не пожалеет. Жуть.
В комнату вошел Вик, как всегда без стука, и уставился на Мэри, удивленно моргая. Затем он медленно прикрыл дверь, сделал несколько шагов по направлению к плачущей женщине и замер перед ней, заложив большие пальцы рук за пояс. Поза завоевателя, мачо, настоящего мужчины или того, кто хочет казаться настоящим мужчиной. Мэри не отрывала взгляд от лица Вика, а слезы все еще продолжали течь по щекам.
– Ну и что случилось? – спросил Вик таким тоном, будто Мэри сама вызвала его к себе.
– Ничего, – ответила она и принялась вытирать слезы.
– Ты плачешь потому, что ничего не случилось? – уточнил Вик.
– Представь себе.
– Позвать Дока?
– Зачем он мне сдался?
Вик разглядывал Мэри с интересом патологоанатома.
– Ты заболела? – спросил он, пытаясь докопаться до причины ее слез, которой действительно не существовало.
– Что тебе тут надо? – спросила Мэри. Ей помешали жалеть себя, и это ее злило. Слезы высохли, и Мэри не терпелось отделаться от Вика.
– Пришел напомнить тебе о том, что через двадцать минут обед.
– Мне не нравится жить по расписанию, – сказала Мэри раздраженно.
Вик пожал плечами. На лице его было написано, что ему абсолютно все равно, как ей нравится жить.
– Не обедай, будь голодной.
Мэри задумалась, прислушиваясь к своим ощущениям.
– Я хочу есть, – сказала она и поднялась с кровати, чтобы привести себя в порядок.
Мэри подошла к зеркалу, взглянула на свое отражение и вздохнула. Глаза покраснели, но если умыться холодной водой, то не будет заметно, что она плакала. Она выглядела как обиженный ребенок. Мэри вдруг остро захотелось, чтобы кто-нибудь подошел к ней, обнял, погладил по голове и… И больше ничего не нужно. Только чувствовать, что кто-то есть рядом.
– Мне надо, чтобы ты меня обнял, – сказала Мэри, повернувшись к Вику.
