Теперь проход был свободен, и я двинулся по нему к точке пересечения переборки со спальными полками с гибкой плексистальной стеной, отгораживавшей реакторный отсек. В данный момент я был благодарен судьбе за то, что я офицер. Флаеры командиров эскадрилий помещались в нижнем ряду, почти у самого пола, так что мне было не нужно карабкаться вверх по изогнутой стене. Не то что мне так уж не нравятся подобные упражнения — просто уже в самом начале тренировок выяснилось, что я неважно переношу высоту. Это никак не проявляется во время полета, просто мне не доставляет особого удовольствия неподвижно висеть между небом и землей.
Я не стал тратить время на проверку готовности флаера. Это забота Техников. Я умею управлять флаером и устранять мелкие неполадки, но сами машины — это дело Техников, как мое дело — война. Даже если они и допустили какой недосмотр, я все равно не смогу его обнаружить.
Вместо этого я занялся оружием. Этого не способен сделать ни один Техник. Я не хочу сказать, что они ничего не смыслят в войне. Они тзены, а каждый тзен из любой касты в открытом поединке куда более достойный противник, чем любое другое разумное существо во Вселенной. Но я Воин из касты Воинов, боевой элиты Империи, и должен сам заботиться о своем оружии.
По правде говоря, оно вряд ли понадобится мне в предстоящей операции, но я привык иметь его под рукой. Это греет мне душу. Как многие другие Воины, я еще не вполне привык к этим сверхсовременным штучкам, в таком изобилии появившимся в последнее время. Технический прогресс обрушился на нас, подобно лавине, и традиционное ручное оружие для меня что-то вроде спасительной соломинки. Оно связывает меня с нашим прошлым, напоминает о Черных Болотах. Даже Верховное командование не возражает, когда пилоты, отправляясь на боевое задание, берут с собой ручное оружие. Командование только ограничило вес личного багажа, который Воин может взять с собой в полет. Никто не смеет встать между тзеном и его оружием. В том числе другой тзен.
Удовлетворившись результатом осмотра, я забрался в машину и поудобней устроился в плавающем кресле. С тихим вздохом задвинулась дверца. Я ждал, когда на приборной панели загорится сигнальная лампочка и погаснут огни в отсеке. Это будет означать, что легион готов начать операцию.
В отличие от колониальных кораблей, транспорт, в котором мы сейчас находились, выглядел абсолютно пустым и безжизненным. Здесь нет места ничему, что не является жизненно необходимым для нашей задачи. Но из-за этого не на чем остановить взгляд, сосредоточить внимание в последние минуты перед стартом. Так что мысли против моей воли обратились к предстоящей операции. «Против моей воли» вовсе не означало, что во мне слаб боевой дух или что я боюсь за свою жизнь. Ведь я тзен. Однако мне не нравится сама идея геноцида.
