В одном Тизенгауз не ошибся: те, кто пришли после него, были еще хуже. Жевуский и его доверенный Уруский, хоть и не делали баснословных вложений в промышленность, зато вели в экономиях грабительскую политику, стремясь как можно больший доход положить в свои карманы. Из этих доходов в скором времени выросло огромное состояние графов Уруских, а Францишек Жевуский, покинув страну, поместил в одном из венских банков круглую сумму 500000 дукатов.
Это хозяйничанье длилось неполных два года. Потом управление экономиями у Жевуского отобрали, и король смог наконец подумать о преемнике «своей крови». Пришел час князя Станислава.
В своих воспоминаниях он старается показать, что самая доходная должность в стране досталась ему в результате совершенно случайного стечения обстоятельств. «Державный контракт на столовые имения в Литве я заключил случайно. В тот вечер я пришел к королю с годовым отчетом по трем полкам придворной кавалерии, которыми я командовал. Король был с кем-то занят. Ожидая его, я разговаривал с Цецишевским, министром королевских финансов, человеком очень рассудительным и благородным. Он сказал, что находится в большом затруднении после лишения Жевуского права на управление столовыми имениями, так как не знает, кому это поручить. Я сказал, что мог бы их взять на тех же условиях, что и Жевуский. Цецишевский сказал, что я оказал бы этим большую услугу королю. Назавтра к полудню все было готово и подписано. Я обязался платить на 20 000 дукатов больше, чем Жевуский».
Несмотря на увеличение суммы откупа, князь не проиграл. Держание литовских экономии, как повсюду утверждали впоследствии, принесло ему в год не менее 50 000 дукатов.
Князь Станислав переживал период величайшего везения. И трагедии страны, и трагедии отдельных людей – все шло ему в благо. Драма Анджея Замойского использована им была для расширения и укрепления торгового кредита. Драма Антония Тизенгауза в конечном итоге удвоила его доходы.
Личная жизнь, друзья, интересы
О личной жизни князя Станислава в эти годы известно немного. Некоторые скупые сведения об этом можно обнаружить в его воспоминаниях и в мемуарах Станислава-Августа. Кое-какие детали можно домыслить с помощью дедукции на основе упоминаний о нем в дневниках тех лет и в старых комплектах «Варшавской газеты» и «Варшавского путеводителя». Какие-то факты из его жизни удалось обнаружить в письмах педантичного швейцарского хрониста профессора Иоганна Бернулли, который в то время находился в Варшаве и несколько раз лично встречался с королевским племянником.
