С наступлением весны он нанимает у одного из лондонских конюших лошадей и решает объехать с познавательной целью всю Англию. В то самое время, когда князь-подкоморий тешит жителей Варшавы зеленой гривой своего английского скакуна, его возлюбленный сын, также на английском, только наемном скакуне, с кучкой ошеломленных варшавских наставников и приглашенных лондонских профессоров забирается в самые отдаленные уголки британского острова, посещает угольные шахты и морские порты, беседует с купцами, моряками и фермерами, вникает в систему взимания арендной платы и обложения налогами.
Поездка эта длится несколько месяцев, и князь Станислав возвращается из нее восхищенный, полный впечатлений и сведений. По собственному побуждению решается он и на другой необычный поступок. «То, что я видел, вызвало во мне такое восхищение и такое страстное желание вникнуть во все это, что я решил вместо светской зимы в Лондоне провести восемь месяцев в Кембриджском университете… Часто размышляя над всем, что связано с моим положением, я начал понимать, что буду тем, кем я сам себя сделаю».
Однако прежде чем князю удается осуществить этот замысел, ему приходится пережить событие, омрачившее его пребывание в Лондоне. Как-то ноябрьским утром немец-лакей, «человек вполне достойный, но не отличающийся деликатностью», будит его от сна известием, что барские конфедераты[9] похитили короля. Известие это столь невероятно, что князь Станислав вначале считает его недоразумением или сплетней. Но лондонские газеты уже полны сообщениями о похищении. Тогда он поспешно одевается и едет к польскому посланнику в Лондоне Бужинскому. Разговор с посланником рассеивает последние сомнения князя. В здании посольства царит смятение. Бужинский «со свойственной ему оригинальностью» как раз в этот вечер пригласил на обед всех наиболее влиятельных представителей обеих политических группировок Полыни. Что делать, не известно. Отменять обед уже поздно. Давать его в такой сложной ситуации невозможно. К счастью, за два часа до обеда из Варшавы прибывает курьер с известием о возвращении короля и с подробностями всей истории.
Обед состоялся, но в довольно напряженной атмосфере. Представители польской оппозиции чувствовали себя неловко и молчали. Сторонники короля и гости провозглашали беспрестанные тосты в честь чудесного избавления монарха. Находившийся среди гостей всеми уважаемый лорд Литлтон подошел к князю Станиславу и, пожимая ему руку, сказал в приливе сердечности: «Я не верю, что, спасая короля таким чудесным образом, провидение не имело по отношению к нему каких-то блистательных видов на будущее». Описывая этот обед через несколько лет, королевский племянник снабдит слова лорда Литлтона меланхолическим комментарием: «Провидение со своей стороны не предприняло ничего, дабы предсказание это сбылось».
