шпиля
[37]. С мола гавани доносились голоса. Прибыл Хозанг, чтобы проводить свой корабль. Среди грузчиков и ремесленников, собравшихся в гавани, стоял и Герд, который, конечно, был бы на корабле, если бы не больная мать, которую он не мог оставить одну.
Клаус, напрягая все свои силы, помогал поворачивать шпиль, и каждый раз, когда во время этого топтания по кругу его лицо было обращено к молу, он бросал быстрый взгляд на набережную. «Я моряк, — не выходило у него из головы. — Я моряк. А море — это и Швеция, и Готланд, и далёкий Новгород». Он был невыразимо счастлив и бесконечно благодарен купцу Хозангу. Он так хотел стать настоящим моряком, идущим навстречу ветрам, непогоде, опасностям.
— Якорь чист! — крикнул вахтенный.
Шпиль был застопорен. С мачт посыпались вниз матросы. «Санта Женевьева» медленно, едва заметно двинулась в открытое море.
Последний взгляд на провожающих, которые на глазах становились все меньше и меньше. Последние взмахи рук. Последние прощальные крики. Город, дома, башни, мачты кораблей в гавани — все пропало в утренней дымке. Постепенно рассвело, но солнца все не было видно; дул попутный ветер, и корабль шёл хорошо. Рулевой на ахтердеке[38] управлял кораблём. Рядом с ним, скрестив на груди руки, стоял капитан, его придирчивый взгляд был направлен на паруса.
И Клаус смотрел вверх на огромное, надутое ветром льняное полотнище, на котором был герб Хозанга: на голубом фоне большое золотое кольцо, а внутри его — корона и три рога, герб города Штральзунда. Матросы озабоченно бегали по палубе, закрепляли канаты, покрепче заколачивали клинья, у каждого было дело. Клаус взглянул на море, в ту сторону, где оставался город. Ещё виден был вдалеке берег и много маленьких лодок, покачивающихся на волнах. С одной из таких рыбачьих лодок они повстречались. Рыбак помахал им рукой, желая счастливого плавания. Лицо Клауса горело; ему хотелось громко кричать от радости. Он в море! Наконец-то исполнилась его мечта. Он — моряк, он — мореплаватель, он идёт на большой гордой когге.
Ратуша Штральзунда была роскошным, в стиле ранней северной готики строением. Расчленённый на шесть частей, высоко вздымающийся фасад, шесть отдельных одинаковых башен на фоне возвышающегося за ними купола кирхи Святого Николая. Ратуша целиком занимала протянувшуюся более чем на сто метров узкую сторону площади, по двум другим сторонам которой расположились дома штральзундских патрициев. Внутри ратуша была столь же великолепна, как и снаружи. Штральзунд, как и Любек, был богатейшим и могущественнейшим городом на севере — вот о чем свидетельствовала ратуша.
