— Сам-то Александр Карпович в огонь за каштанами не лез… Все норовил чужими руками… Например, каждый год посылал своего «мальчика» — так мы называли его прихлебателей — в командировку во Владивосток. На целых два месяца. За счет фабрики. И чем, вы думаете, занимался этот «мальчик»
на берегу Тихого океана? — спросил Саранцев и сам же ответил: — Фотографировал. На пляже. Привозил выручку до пяти тысяч. Куш, конечно, делил пополам с Ветровым.
— Как вы узнали это?
— Узнали, — усмехнулся Саранцев. — Помимо проезда, командировочных, материал тоже был наш фабричный. Фотобумага и прочее…
Вскрывала группа народного контроля и другие «художества» прежнего директора.
— Ну и что же вы предпринимали? — задал вопрос следователь.
— Ставился вопрос…
— Результаты были?
— А как же, — снова усмехнулся Саранцев. — Я получил выговор. У Ветрова была рука где надо…
«Честнейший человек», — вспомнил Гольст слова Бориса, сказанные об отце. Неужели близкие не знали, откуда дача, дорогие мебельные гарнитуры, деньги на «Волгу»? Или Александр Карпович, как Янус, имел два лица: на службе — одно, а дома — другое?
То, что у Ветрова были доходы помимо зарплаты, следователь заподозрил, когда выяснил, какой оклад у директора фабрики. На трудовые деньги он не мог построить такой коттедж, который красовался в Быстрице на участке Ветровых, кстати, самом большом в поселке. Какими же чарами окутал Александр Карпович местные власти, чтобы получить лишние сотки? Эго тоже предстояло выяснить.
Гольст побеседовал еще с несколькими работниками фабрики. Самое удивительное заключалось в том, что почти все хвалили Ветрова. Однако в похвалах умершему директору слышался один мотив: сам умел жить и другим давал.
Например, когда не шел план, Александр Карпович знал, где можно надавить в верхах. Задание корректировали, и в результате коллектив получал премию.
Ветров покупал уважение и авторитет копейкой, полученной обманом, очковтирательством. Короче говоря, ореол «честнейшего и уважаемого» постепенно исчезал.
Как только Гольст попытался выяснить, не замечали ли сослуживцы у покойного директора признаков психической болезни, все таращили глаза: нормальный, жизнелюбивый человек и весьма себе на уме. Какая уж там шизофрения.
Врач из фабричного медпункта тоже была удивлена тем, что следователь интересуется психическим состоянием Ветрова. Единственное, с чем обращался он в медпункт раза два-три за все время своего директорствования, — с просьбой измерить давление, которое у него было чуть повышено. Это наблюдается иногда у многих в его возрасте — понервничал, вот и подскочило.
