– Ты же говоришь со мной?
– Да...
– Значит, я существую.
Я подумал немного и, согласившись с доводом, прямо спросил о том, что меня давно волновало:
– Говорят, что ради спасения рода человеческого ты не только снизошел до того, чтобы стать человеком Иисусом, но и стал человеком Иудой, чтобы содеянная жертва была безукоризненной, не запятнанной и не ослабленной какими-либо изъянами. Ограничиться агонией на кресте в течение одного вечера для тебя было бы кощунственно, и ты стал последнейшим человеком, нижайшим человеком, мерзостнейшим человеком, ты избрал самую презренную судьбу и стал также Иудой. Это я прочитал у Борхеса...
– Это поэзия, имеющая право быть. Но что верно, то верно – чтобы стать Богом без вопросов, надо пройти весь путь – от мерзости до всепрощающей святости.
Я помянул "Свободное падение" Голдинга и попросил:
– Рассказал бы что-нибудь о том свете... Что-нибудь о том, что расходится с нашими о нем верованиями.
– Гм... Ну, например, в аду люди горят не за свои грехи, что у вас общепринято, а за грехи своих воспитанников и ведомых... И с тобой мы в свое время поговорим о грехах твоих детей, и грехах тех людей, которые доверялись тебе, как дети, а ты их искорежил и наставил на тяжкий путь...
– Что ж, это справедливо... – в душе стало тепло – я не смог себе воздать, как ни старался. Он – сможет.
– Я Бог, что тождественно справедливости.
Я покивал и спросил:
– Почему ты не сделаешь всех счастливыми? Ты же всемогущ?
– Да, я могу сделать всех условно-счастливыми. То есть механически счастливыми, суть обеспеченными стереотипным набором благ. Но истинно счастливым, извини, божественно-счастливым, человека может сделать лишь он сам.
– Ты прав. Слушай, а как тебе моя идея о том, что все люди рождаются Христами?
– А как ты думаешь?
Я проснулся, раздвинул шторы. Вовне рождался редкий в последнее время погожий день. Постояв у окна, вернулся в постель. Тень какой-то мысли блуждала в мозгу. Я поймал ее довольно скоро.
Триединство!
Если я есть Христос, значит, я в то же самое время есть и Бог-Отец, и Святой Дух. И, значит, ночью я разговаривал сам с собой.
Закрыв глаза, я представил себя Христом, Богом и Святым духом одновременно. И очутился в особом пространстве, я стал Оком (!) и увидел свое сознание шлейфом знания распространяющимся в безграничном и прозрачным, как воздух, кристалле. Он, этот кристалл, был жив, но не по-человечески, не по-простому, смертно, жив, а как-то непонятно, торжественно и в то же время бесстрастно. Внутренние его поверхности бегущими потоками меняли цвет преимущественно с нейтрального на синий. И все это было мною, а бегущие ручейки были человечествами, были моей кровью. Увидев это, я изумился, нет, задался вопросом: зачем мне, Богу, все это, если я в общем-то не испытываю никаких чувств и желаний? И тут же понимаю – я существую для того, чтобы эти человеческие потоки были и стремились и вовсе не к цели, а просто стремились и этим жили, по крупинке получая нечто бесценное – понимание вечности, как своей части.
