– И сколько натряс?
– Тысяч восемь зеленых...
– Неплохо для начала! А много осталось?
– Фиг его знает. Затем я вас и вызвал сюда. А где твои шмотки?
– На почте оставил.
Пока я стоял в очереди к кассе, Борис о чем-то живо беседовал с симпатичной продавщицей копченых палтусов. Расплатившись, я подошел к ним. Девушка к этому времени уже призналась, что муж ее в настоящее время рыбачит где-то далеко на Курилах или Сахалине и вернется только через несколько месяцев. Я насилу оторвал Бориса от прилавка, но на выходе он вырвался, вернулся в зал и что-то начал страстно шептать рыбацкой жене на обворожительное ушко. Через минуту переговоров, рдеющая от счастья рыбацкая жена попросила подругу заменить ее минут на пятнадцать и скрылась с Колей в подсобке. Мне пришлось покупать бутылку пива и пятерку вареных раков и устраиваться с ними на ступеньках гастронома.
Коля вышел, когда я разрывал последнего рака. Более похожим на всамделишного Бельмондо я его никогда не видел.
– Встояка дала... И пахло от нее малиновым йогуртом... – мечтательно сказал он, отнимая у меня рака и остатки пива. – Хочешь, иди к ней, я подожду?
Я отказался и мы пошли на переговорный пункт. Рядом с ним стояла старенькая "Тойота" с кузовом из которого двое мужчин выгружали объемистые сумки.
– Вот и Баламут наш приехал! – воскликнул я, указывая Борису на машину.
* * *
Среднего роста, скуластый, часто незаметный в общем стремлении событий, Коля Баламутов любил выпить до, во время и после всего. Он пил утром, днем, вечером и ночью. Он пил до экзаменов и после них. Он пил, когда был здоров и пил, когда был болен. Но в ауте я его не видел.
В свободное от учебы и пьянок время Коля занимался прыжками в воду, подводным плаванием, пописывал стихи и любил Наташу, переселившуюся а Душанбе из Балакова. Отец-казах по националистическим мотивам запретил ему сочетаться с ней законным браком, хотя сам был женат на русской. И Николай Сейтович напился уксусу. Папаша такого рода выпивку оценил и дал согласие на брак. На свадьбе я был свидетелем. В начале лета мы уехали на вторую производственную практику, в самом начале которой Колина жена забеременела. Мне посчастливилось участвовать в этом процессе – именно я, возвращаясь из отгула, привез ему молодую жену на базу Гиссарской партии в Кальтуче, где мы торчали перед отъездом на Барзангинский горный узел. Как выяснилось позже, именно там, в знойной долине Кафирнигана, под нависшими хребтами, в недостроенном помещении базы Колей были совершены действия, приведшие к рождению единственного их ребенка.
