Тутанхамон отдыхал. Слуга доложил — у фараона внезапно разболелась голова, и он лег спать, даже не пообедав. Эйе отправился к Маи, подсчитывающему потери.
— Ты даже не можешь себе представить, чем мы овладели, — жадно блестя глазами, выпалил он, входя в шатер.
Маи недовольно поднял голову.
— А, это ты, Эйе… Садись, садись.
Эйе с удовольствием плюхнулся на подушку.
— Кругом золото, одно только золото. Мы взяли золотой город.
Маи снисходительно улыбнулся.
— А ты не знал, что Сирия добывает золото? Имеет свои месторождения.
— Не знал, ну конечно не знал, — радовался Эйе. Мысль о возврате Египта в былую золотую эпоху до реформы Эхнатона приятно кружила ему голову, не давая сосредоточиться на чем-то конкретном.
Маи тронул его за рукав. Эйе моментально слетел с небес и глянул на Маи. Тот показался ему расстроенным.
— Что-нибудь случилось? — встревожился Эйе.
Маи грустно опустил голову.
— Фараон приболел. Головная боль, тошнота. Не мог даже есть.
Эйе притворно вздохнул и безнадежно развел руками.
— Простуда в это время года неизбежна. Днем жарко, вечерами холодно. Даже не знаешь, как одеться. Думаю, ничего страшного. Отлежится и пройдет.
— Пусть сжалится Амон, — почти взмолился Маи.
Эйе прикусил губу. Вот оно что. Действие порошка не замедлило сказаться. Покойный царь был прав. Несколько дней, и Тутанхамона не станет. Не станет этого мальчика Небхепруры, всюду оскорблявшего его, Эйе. Унижающего его, Эйе. О, Амон, подумал про себя верховный жрец, помоги мне и Египту, которым не может управлять этот молодой фараон. После смерти Небхепруры я должен взять власть в свои руки. Должен избавить расшатавшуюся от свободолюбия страну. А выйдет ли она замуж за меня? — вспомнил Эйе про Анхеспаамон и тяжело вздохнул.
По неписаному, но ставшему традицией закону, престолонаследие в Египте шло по женской линии. Фараон не имел права завещать трон своему сыну. Только дочери, точнее, зятю, женившемуся на его дочери. И именно во имя будущего страны фараон обязан был иметь дочь. Если же она не рождалась царицей, владыке Египта разрешалась женитьба на женщине не знатного происхождения.
Эйе прекрасно понимал, что после кончины Небхепруры Анхеспаамон не скоро придет в себя. Молодые подвержены бурным страстям — и в радости и в горе. Кроме того, пятнадцатилетняя царица слишком благоразумно воспитана и не посмеет возразить старшему во имя главной политической цели — поддержки могущества Египта. Не беда, что я старик, а она слишком молода. В политике возможны все меры для достижения поставленной перед собой цели. Кроме меня просто некому, меня с детства знают Анхеспаамон и Меритамон, две царевны. Доверяют мне, как родному отцу. Отец? — мысленно улыбнулся Эйе и предвкушении заерзал на подушке.
