Их судьба – результат их культуры и отношений с соседями. Этот мир полон опасностей. В нем нация воюет против нации – англичане против французов, шони против мохауков, французы против ирокезов, ирокезы против алгонквианов. Этот мир был миром саскуэханноков. Они сами, а не Шеннон, выбрали свой путь и сами отвечают за последствия. Она прислушалась к нежному голосу женщины, успокаивающей испуганного ребенка в вигваме где-то по соседству. Судьба этих людей решена. Единственное, что оставалось Шеннон, так это горевать о невосполнимой утрате.
Она соскользнула с помоста, нашла туфли и, завернувшись в одеяло – вдруг кто-нибудь бродит во дворе, – вышла из задымленного вигвама. Пока Шеннон спала, прошел дождь. Воздух был свежим, бодрящим. Минуя угрожающий частокол, Шеннон остановилась и осмотрелась. Охраны нигде не было видно. Откуда-то появилась Герцогиня, и Шеннон счастливо улыбнулась собаке.
– Ты спала под моей кроватью, дружочек? – Она погладила собаку по маленькой изящной головке. – Давай поищем ручей, мимо которого шли вчера.
Вода в ручье казалась агатовой в лунном свете. Шеннон напилась из ладошки, напоила собаку, села на бревно и задумалась. Тихо журчала вода… На плечо Шеннон опустилась чья-то рука.
– Я знала, что ты придешь, Джон.
– Это не Джон, – раздался за спиной тихий шепот. – Шеннон Клир Ри?
Шеннон быстро оглянулась и задохнулась от неожиданности. Перед ней стояла женщина с огромным животом, с лицом изысканной красоты. Жена Кахнаваки! Ее темные глаза не были похожи на глаза мужа. Экзотические, любопытные, вызывающие. У Кахнаваки глаза непроницаемые, взгляд мягкий и уверенный. Несомненно, женщина решила составить собственное мнение о гостье. Она нервно прикоснулась рукой к золотистой косе Шеннон и попыталась приветливо улыбнуться. Заметив, что та смотрит на ее большой живот, мрачно усмехнулась, похлопала себя по животу и сообщила:
– Кахнаваки.
– Ты жена Кахнаваки? Ты знаешь мое имя. Скажи, как тебя зовут?
Черноглазая красавица поправила накидку из серебристой лисы.
– Дийс-га-га, – имя было таким знакомым…
Джон так назвал птицу, песня которой служила им с Кахнаваки сигналом.
– Малиновка. Очень красиво, – вспомнила Шеннон.
– Красиво. Малиновка красивая, – гордо согласилась та. – Шеннон красивая.
Кажется, она шла на уступки. Шеннон кивнула, соглашаясь.
– Окей. Я поняла. Ты очень хорошо говоришь по-английски. Мне бы хотелось немного знать ваш язык.
Малиновка снова похлопала себя по животу и назвала имя мужа. Потом показала на Шеннон и спросила:
