Шеннон посмотрела в теплые темные глаза своей переводчицы и оцепенела. Она поняла, что бездонные глаза будут преследовать ее всю жизнь. Эта женщина… этот народ… Меньше, чем через два месяца их судьба будет решена из-за безрассудного шага, трагической ошибки, которой можно было избежать…
По щекам Шеннон потекли горькие слезы. Женщина обняла ее и стала успокаивать. Шеннон оттолкнула ее, резко вскочила и бросилась из вигвама. Она шла, не видя дороги. У нее не было сил оставаться среди этих обреченных людей, зная, что может спасти их…
«Но если ты спасешь их, кто умрет вместо них? Если посмеешь, измени будущее. Посмотри, кто из-за твоего вмешательства умрет, а кто никогда не родится. Ганди… или Эдгар Аллан По… или Кастро… или Гитлер…» – Шеннон зло упрекала себя, убитая горем, ожесточенная, задыхающаяся от рыданий. Сквозь слезы видела она преданную Герцогиню, чувствовала ласковые сильные руки, но это не были руки Джона…
– Шеннон.
Она оглянулась. Рядом стоял Кахнаваки. Наверное, он считает ее предательницей, которой она стала не по своей воле. Он попытался обнять ее, но Шеннон глухо сказала.
– Отпусти меня. Я не пленница. Я хочу домой!
Вождь заговорил суровым голосом, схватил ее за руку и потащил к вигвамам. Его строгость успокоила ее быстрее, чем ласковые и добрые слова.
– Где Джон?
Кахнаваки молчал, и Шеннон была благодарна ему за это. Она не могла вернуться к Джону, несмотря на любовь к нему. Она должна справиться со всем сама, иначе она превратится в сумасшедшую, какой они ее и считают.
Все до смешного просто. Демонические силы перенесли ее в этот век с тяжким бременем знаний о будущем саскуэханноков. Они ведали, что ее примут за сумасшедшую и не станут наказывать. Значит, она не сможет вернуться в свое время. Она оказалась заложницей, посланной в прошлое, чтобы переписать историю, чтобы спасти саскуэханноков. Даже книга, которую она прочла, была предопределена судьбой. Ей предоставлена возможность обмануть смерть. У нее нет выхода. Ее используют бессовестно и бездушно. И Шеннон возмутилась…
И возмущение, и гнев были во спасение. Голова стала ясной. Голос окреп. Шеннон готова бороться против несправедливости своего положения. Она била Кахнаваки кулаками в грудь и зло говорила:
– Меня не смеют использовать таким образом. Что за жизнь? Всегда оказываться в нужное время в нужном месте! Что будет со мной? С моим счастьем? Скажи своему Великому духу, чтобы освободил меня. Я хочу, чтобы меня наказали!
