– Ты полезна в моем мире. Ты развлекаешь меня.
– Ах, успокойся. Ты настоящий шовинист. И это твой недостаток. Там, откуда я пришла, мужчина может разговаривать с женщиной на любые темы, и их отношения становятся более полными.
– Они говорят о политике?!
– Конечно. И об экономике. Они прямо и откровенно говорят о сексе.
– Секс? Что это?
– Половые сношения. Ну, я не знаю, как вы их называете. Спариваться?
Джон фыркнул.
– Ты говоришь непристойности, женщина. Я расскажу об этом Кахнаваки.
– Что?
– Не беспокойся. Я скажу, что тебе это подходит.
– Какой же ты несносный!
Джон бросил повод и схватил Шеннон, заставляя ее замолчать.
– Давай обсудим «спаривание» честно и откровенно. Ты девственница?
– Не твое дело!
– Ну вот! – Джон отпустил ее. – Нет на земле места, где бы мужчины и женщины могли обсуждать подобные вопросы. Это противоестественно.
– Ты же не пытаешься просто обсудить этот вопрос. Ты стараешься смутить меня, – высокомерно заметила Шеннон. – Прекрати. Пошли дальше.
– Подожди.
– Что еще? – Она хмуро посмотрела на Джона. Джон отошел от нее, поднес ко рту сложенные чашечкой ладони. Герцогиня тут же спрыгнула с мула и села у ног хозяина. И вдруг зазвучала мелодичная песня красногрудой малиновки. Вдалеке запела еще одна малиновка.
– Как красиво! Джон? Это Кахнаваки отвечает тебе?
Джон самодовольно кивнул.
– Он научил меня.
– Вы подаете друг другу сигналы! Как мне нравится!
– Кахнаваки может подражать дюжине птиц. Я научился только двум. Правда, крик совы у меня еще не очень хорошо получается.
– Покажи, пожалуйста, – попросила Шеннон. – Только один раз. Это так волнующе.
– Хорошо, – Джон еще раз сложил чашечкой ладони и раздалось почти идеальное уханье совы. Ответ Кахнаваки был более низким, и Джон слегка поморщился. – Он талантлив. И должно быть, смущен. Мы пользуемся криком совы ночью.
– Научи меня.
– Зачем? Сигналы нужны на охоте, а ты не ешь «мяса невинных животных», – Джон развязал свой мешок и вынул из него красиво украшенную бахромой кожаную куртку.
– Что это, Джон? Какая красивая! Разве не прелесть эти украшения! Стежки, вышивка бусами…
– Шкура невинного животного, – уколол ее Джон.
– Перестань дразнить меня, – пальцы Шеннон пробежали по бесчисленным рядам красных и белых стеклянных бусин. – Кто вышивал ее, Джон?
– Эту куртку сшила вторая жена моего отца. Она заканчивала шитье, когда я принес ей печальную весть. Она настояла, чтобы я взял ее и носил… вместо отца.
– Как грустно. Ты берег ее для особого случая?
