– Не все.
– Попробую угадать. – Она издевалась над ним. – Кахнаваки не разрешил тебе трогать меня, правда? Он вернется за мной. – Я вызываю у него интерес. Как романтично! И он убьет тебя, если у него возникнет подозрение, что ты распустил руки. Я права?
– Такова твоя точка зрения? – задумчиво сказал Джон. – Ты так сильно хочешь его, мисси?
– Не твое дело. Не распускай руки ради самого себя. Ты мне не нравишься, но я не хочу, чтобы Кахнаваки убил тебя.
– Убьет меня из-за сумасшедшей! – Джон поднял голову, задумчиво глядя на Шеннон. – Не буду спорить с тобой, Шеннон, ты не в своем уме, веришь ты или нет. Ты безумна, и твое увлечение Кахнаваки часть этого бреда. Войдем в комнату, и я расскажу тебе о человеке, с которым, как тебе кажется, ты хочешь заняться любовью.
В смятении Шеннон смотрела в спину уходящему Джону.
– Я не говорила этого, – растерянно прошептала она. – Я сказала, что это не твое дело.
Джон прихрамывал, и Шеннон почувствовала угрызения совести. Она напомнила себе, что он виноват во всем случившемся. Он пытался раздеть ее. Шеннон ввела в заблуждение его доброта и бесспорно искренняя забота о ее благополучии.
Собак нигде не было, а Джон был на полпути к хижине. Самое время убежать. Ночь можно провести в лесу. Или можно вернуться в хижину, послушать, что расскажет Джон про Кахнаваки. Можно было даже исподволь узнать хоть немного о самом Джоне Катлере.
Когда Шеннон вошла в комнату, Джон сидел в кресле-качалке. Жестом он велел ей встать перед ним. Ничто не выдавало его истинных чувств. Может быть, его удивило ее возвращение. Может, обрадовало. По усталому виду Джона можно было догадаться, насколько сильно у него болит нога.
Шеннон повиновалась, стараясь придать своему лицу такое же безразличное выражение.
– Ты обещал рассказать о Кахнаваки.
– Сначала я хочу сказать о другом. Я должен извиниться перед тобой за свое поведение.
– Я не скажу Кахнаваки.
– Не будь смешной, Шеннон. Неужели ты на самом деле думаешь, что он поверит тебе больше, чем мне?
– Его наблюдатель видел, как ты приставал ко мне…
– Его наблюдатель видел, как ты убегала. Мне велено держать тебя здесь против твоей воли. Незначительное принуждение разрешается и прощается. Прошу извинить меня за то, что ты называешь «распускать руки». В свою защиту скажу, что я слишком долго жил один и потому повел себя грубо. И… – его глаза стали глубокими и почти совершенно зелеными. – Ты очень красивая женщина.
– Ну, хорошо…
