Когда корональ вновь заговорил, то казалось, что он по-дружески обращается к каждому из присутствующих.
— Сегодня утром Престимион пришел ко мне с предложением, в котором, на мой взгляд, содержится большой смысл. Он знает, в каком напряжении все мы находимся из-за этого вынужденного безделья. Вот почему принц Престимион посчитал возможным не ожидать смерти его величества и лишь потом начинать традиционные похоронные Игры, а немедленно приступить к первому кругу соревнований. Благодаря им время пройдет быстрее.
Раздалось невнятное ворчание, в котором явственно слышалось удивление, смешанное, правда, с оттенком одобрения. Радовался, конечно, Фархольт. Но остальные, даже Корсибар, на мгновение умолкли.
Затем вновь заговорил герцог Свор.
— А будет ли такой поступок верным, мой лорд? — очень спокойным голосом спросил он.
— В смысле отсутствия прецедента?
— В смысле хорошего тона, — ответил герцог. Взгляд, которым корональ окинул Свора, светился дружелюбием.
— А что, Свор, разве не мы определяем нормы хорошего тона для всего мира?
В кучке близких друзей и спутников по охоте принца Корсибара началось какое-то брожение. Мандрикарн Стиский прошептал что-то на ухо графу Венте Хаплиорскому а тот увлек в сторону Корсибара и сказал ему несколько слов. Судя по виду, принц был обеспокоен и удивлен словами Венты.
— Отец, можно мне сказать? — Тон Корсибара был весьма жестким, лицо — хмурым, резкие черты искажала гримаса глубокого волнения. Он подергал кончик густого черного уса, положил мощную руку себе на шею и стиснул ладонью затылок. — Мне, как и Свору, эта мысль кажется неподходящей. Начинать похоронные Игры до того, как понтифекс ляжет в могилу…
— А я не нахожу в этом ничего дурного, кузен, — возразил герцог Олджеббин. — Если мы отложим шествия, пиры и прочие сопутствующие процедуры на должное время, то какое будет иметь значение, немного раньше или немного позже мы начнем Игры? Пранкипин вот-вот скончается, это бесспорно. Императорские волшебники изучили свои руны и сообщили нам, что понтифекс должен вскоре умереть. Его медики предсказывают то же самое.
— У них, смею надеяться, есть более существенные обоснования предсказаний, чем у волшебников, — вставил Септах Мелайн, который в эту самую суеверную из всех эпоху был печально известен своим вольнодумным презрением к любому волшебству.
Корсибар недовольно отмахнулся, словно Септах Мелайн был всего-навсего назойливым комаром, зудящим над ухом.
