— Почему вы об этом спрашиваете? — пролепетал Менанси.
— Разве у Александра Кросса не было романа с Валери Симпсон?
— Ну, можно сказать, что был.
— Серьезный?
— Валери много разъезжала, с одного турнира на другой. Но, пожалуй, да, они очень друг друга любили.
— Получается, их роман протекал водно время с домогательством Куинси?
— Да, в один и тот же период, верно…
— Так что вопрос вполне естественный: как бойфренд Валери реагировал на поведение Куинси?
— Вопрос действительно естественный, хотя и немного странный. Александр Кросс умер несколько лет назад.
Каким образом его реакция связана с тем, что произошло с Валери вчера?
— Во-первых, их обоих убили.
— Намекаете, что два случая взаимосвязаны?
— Я ни на что не намекаю, просто не могу понять, почему вы не хотите ответить на мой вопрос.
— Дело не в желании, а в моральных принципах, — парировал Менанси. — Вы копаетесь в том, что вас вообще не касается. В личной жизни моей подопечной, которая к нынешней ситуации не имеет ни малейшего отношения. Общаясь с вами, я чувствую, что злоупотребляю ее доверием, понимаете?
— Нет.
Павел оглянулся на Шварценеггера. Бесстрастное лицо исказила гримаса, Шкаф поднялся, раздувая широченную грудь.
— Матч вот-вот начнется, — напомнил Менанси. — Не хочу быть грубым, но вынужден просить вас уйти.
— Неужели я за живое задел?
— Да, Валери была мне как дочь.
— Речь не об этом.
— Прошу вас, покиньте ложу, мне нужно сосредоточиться на матче.
Майрон не пошевелился, и Терминатор положил на его плечо огромную, как лопата, ручищу.
— Слышал, что тебе говорят? Выметайся!
— Убери лапу! — потребовал Болитар.
— Все, шутки в сторону, — покачал головой Шварценеггер. — Убирайся.
— Если сейчас же не уберешь лапу, будет больно, возможно, даже очень.
В скрытых темными очками глазах мелькнула улыбка — надо же, и Терминаторы улыбаются! — а огромная ручища еще сильнее сжала плечо Майрона. Молниеносным движением Болитар схватил телохранителя за большой палец и резко дернул на себя фалангу. У Шварценеггера даже колени подогнулись.
Майрон прильнул к его уху.
— Слушай, не хочу устраивать сцену, поэтому сейчас отпущу, — прошептал он. — Но только увижу с твоей стороны что-нибудь, кроме улыбки, сделаю больно, очень больно. Если понял, кивни.
Побледневший Терминатор кивнул. Болитар отпустил палец.
— До скорого, Павел!
Менанси не ответил.
Спортивный агент прошел мимо Шварценеггера: тот послушно улыбался.
— Пока, Арни!
