Младен уходит.
XIX
Еврем, Даница.
Еврем (смущен, растерян, не знает, что ему делать, с чего начать). Что я хотел сделать?… (Вспомнил.) Ах, да… Нет, не то! Не знаю, с какого конца начинать?… Вот, брат, положение. Хоть бы кто-нибудь подсказал, что мне делать. (Думает.) Придумал. Младен! (В другую дверь.) Даница! Даница!
Входит Даница.
Даница. Что такое?
Еврем. У тебя хороший почерк?
Даница. Вот уж нет!
Еврем. Но все равно, тебе легче написать, чем мне. Мне легче поднять сто килограммов, чем написать одно «а«. Нет у меня на это таланта. Да и то, разве может человек ко всему талант иметь? (Взволнован, возбужден, ходит по комнате и что-то бормочет.)
Даница. Да что с тобой?
Еврем. Они вот-вот придут, понимаешь, вот-вот придут, а я должен держать речь. А они вот-вот придут!
Даница. Кто придет?
Еврем. Кто? Депутация! Знаешь ли ты, что такое депутация? Граждане, цвет гражданства, народное сознание, демонстрация. А знаешь ли ты, что это значит, когда народное сознание входит в дом? Хотел бы я видеть, кто бы при этом не растерялся.
Даница. И ты должен им говорить?
Еврем (орет). То-то и оно, что должен! И хотя бы предупредили заранее! Ну, откуда человеку может так вдруг прийти что-либо умное в голову? Люди божьи, что же мне делать-то? А этот еще про спирт вспоминает. «Спирт»! Пришел бы да посмотрел, какой тут спирт!.. Ну вот что, садись скорее и пиши.
Даница. Бумаги нет.
Еврем. Конечно, нет. Разве кто из нас думал, что она потребуется? (Достает из кармана ворох бумаги и какое-то письмо, читает подпись.) «Отец Спира». (Читает.) «Но если ты уверен, что сумеешь меня оправдать и отвратить от меня обвинение в прелюбодеянии со служанкой моей…» (Говорит.) Вот, на, тут половина чистая. (Отрывает половину листа и подает Данице.) Пиши скорее!
Даница садится, макает перо.
(Взволнованно шагает по комнате, думает, грызет ногти.) Сказать им «господа»? Нет, лучше я скажу им «граждане», или, постой, зачеркни «граждане», напиши: «Братья!» Написала «Братья!»?
Даница. Написала.
Еврем. Так, хорошо. Начало сделано… (Думает.) Теперь надо– бы что-нибудь сказать людям. Нельзя ведь только одно слово «братья» сказать и на этом кончить. (Опять думает.) Пиши… Э, так, сейчас, и как же это они так неожиданно… Пиши… Пиши… Нет, постой, не смей ничего писать! (Хватается за голову и тупо глядит в пол.)
Даница. А знаешь, отец, господин Ивкович написал дивную речь, он будет читать ее своим избирателям.
Еврем. Конечно, ему легко было писать. Он наперед знал, что ему придется выступать. А откуда ты знаешь, что у него дивная речь?
