С другой стороны, она сама знала очень немногих из них, да и тех вовсе не благодаря своему отцу. Он так и не признал ее, не пытался сблизиться, не предложил помощи, не открыл перед ней дверь. Мать Кэйси не просила об этом, а к тому времени, как сама Кэйси узнала имя своего отца, чувство подросткового протеста настолько укоренилось в ней, что она не обратилась бы к этому человеку, даже если бы от этого зависела ее жизнь.
Отголоски этого протеста Кэйси до сих пор ощущала в душе. Ее устраивало место в глубине церкви, где она могла быть всего лишь одной из коллег, зашедшей сюда в обеденный перерыв. Ее устраивала мысль о том, что она уйдет отсюда и больше никогда не оглянется.
Думать об этом было легче, чем осмысливать потерю. Они с Корнелиусом Ангером никогда не встречались лично, но пока он был жив, жила и надежда на то, что однажды он решит найти ее. С его смертью умерла и надежда.
«А ты хоть раз пыталась подойти к нему? Ты сама лично высказывала ему свое отношение? Ты хоть раз послала ему письмо, или электронное сообщение, или какой-нибудь подарок?» – расспрашивала Брайанна, ее подруга.
Ответ на все эти вопросы был отрицательным. Отчасти это объяснялось гордостью, отчасти – обидой, отчасти – жалостью к матери. А еще это было поклонением герою. Как обычно при таких отношениях любви-ненависти, помимо того, что Корнелиус Ангер был ее Немезидой, он служил для нее образцом с тех самых пор, как она впервые услышала его имя. В шестнадцать ей было любопытно, но это любопытство быстро переросло в настоящее наваждение. Он преподавал в Гарварде – она пыталась поступить туда, но у нее не получилось. Может, стоило обратиться к нему тогда и сказать обо всем?
Впоследствии она получила звание в Тафтс и Бостон-колледж. Последнее было в области социальных наук. Конечно, ей было далеко до доктора философии Корнелиуса Ангера, но она так же, как он, консультировала клиентов, а сейчас хотела попробовать свои силы в преподавании. Ей нравилось работать с людьми, и она представляла себе, что ее отец испытывает такие же чувства. За эти годы она перечитала практически все, написанное им, посетила все публичные лекции, которые он читал, и собрала все рецензии на его работы.
На своих лекциях он учил тому, что самым важным в работе клинического психолога является умение задавать правильные вопросы. Слушать, а затем задавать вопросы, которые подтолкнут пациента к самостоятельному поиску в нужном направлении.
