Но Поль отказывается от этой мысли. Его пристрелят как зайца. Он и десяти шагов не сделает.
Но и оставаться здесь, в этой грозящей тишине, означало кончить тем же.
Тишина – это, пожалуй, не то слово. Слышно, как вдали, у Дамфрона, палят пушки. Сейчас июль сорок четвертого. Накануне Поль слушал передачу Лондонского радио. Немецкие войска отступают, но на беспорядочное бегство это непохоже.
Часов у Поля нет, но он хорошо ориентируется во времени, как другие – на местности. Поль знает, что стоит здесь, спиной к стене, уже добрых четверть часа. Погода прекрасная. Лучшего времени, чтобы умереть в двадцать два года, не придумаешь.
Появляется ефрейтор, отдает честь офицеру и говорит что-то по-немецки, после чего уходит. Офицер обращается к присутствующим на ломаном французском языке: он ждет распоряжений из Майены. Потом замолкает и снова принимается ходить взад-вперед за спинами солдат.
Поль вспоминает об объявлениях на стенах парижских домов, объявлениях на двух языках, которые он читал, когда еще мог свободно ходить по улицам: «Векапп1-тасЬип^!» Какие распоряжения могут дать местные немецкие органы власти, которые эвакуируются при отходе войск? Поль знает, какие решения принимаются в таких случаях.
Следующие четверть часа проходят вдвое медленнее, чем предыдущие. Некоторые из членов семей выходят из толпы, чтобы попытаться переговорить с офицером. Он приказывает им отойти еще на десять шагов. Люди, стоящие у стены, переглядываются. Раздался шепот, прерываемый криком «молчать!».
Вот и все события, которые занимают людей, томящихся в ожидании. За день солнце успело здорово нагреть стену. Поль прислоняется к ней спиной. Через рубашку и тонкую куртку он чувствует тепло от шероховатой стены. Поль словно сживается с каменной кладкой. Сам становится стеной.
Прошло еще четверть часа, и на дороге появляется грузовик. Остановив его, водитель выходит и что-то говорит офицеру. Следуют краткие распоряжения, солдаты ведут задержанных к грузовику, и те садятся в кузов. Лишь одному из них досталось прикладом. Почему – Поль не знает. Это молодой учитель, у которого каникулы. Поговаривают, что его арестовали раньше других и уже успели допросить.
Членам семей разрешено передать еду тем, кого увозят. Мелькают буханки хлеба, сыр, пироги. Многие не могут сдержать слез.
Солдаты тоже залезают в кузов, и машина трогается с места. Поль смотрит, как уплывает назад и уменьшается в размерах толпа рыдающих родных.
