– Ретроактивный метаболизм? – переспросила Изабелла.
– Точнее сказать, отрицательный во времени, – пояснил Поль, продолжая думать о веществе, которое он синтезировал по указке призрака.
– То есть вещество, которое разлагается еще до образования? Слушай, а ты уверен, что поправился?
– А каким образом ты тогда объяснишь воспоминания, приходящие из будущего? Каждый процесс в сознании строится на физиохимической основе. Если сам процесс противоречит всему наблюдаемому, значит, его основа не подпадает под известные категории. Или тогда приходится признать сверхъестественное.
Произнося эти слова, он думал о том, как общался с призраком. Но что-то подсказывало ему – впрочем, и сам призрак первым это подтвердил, – что подобное явление не объясняется обычными для мистицизма схемами и вовсе не служат доказательством существования потустороннего. Кроме того, особенно если учесть, к чему привели его поступки, Поль больше не мог верить в свое сумасшествие. Призрак, стало быть, действительно существует и своими действиями влияет на настоящее.
Поль смутно чувствовал, что, если он только не прожил последние несколько лет во сне со своей, присущей сну, логикой, с ним приключились события, ему не подвластные.
– Сверхъестественные… – повторила Изабелла. – По мне, так если вещества распадаются в организме до того, как их ввели, это как раз и попахивает сверхъестественным.
– Тут большая разница, – возразил Поль. – Как между настоящим волшебником и ненастоящим.
– И какой же из них имеет дело со сверхъестественным?
– Конечно, настоящий.
– Но волшебников не бывает.
– Вот именно.
– А что же тогда ненастоящий?
– Он создает иллюзию сверхъестественного.
– Как твой ненормальный метаболизм?
– Вроде того. Я смотрю, тебе не по душе ненормальные? Изабелла улыбнулась. Они обнялись.
Поль лежит, вытянувшись, на койке.
Из коридора доносится шум. Какие-то люди, переговариваясь шепотом, переходят из комнаты в комнату. Поль усаживается на своем ложе.
Появляется человек со шприцем в руке.
– Не стоит беспокоиться,– говорит Поль и показывает таблетку.
Человек с удивлением глядит на Поля. И тут на его лице проступает презрение, смешанное с ненавистью. Он оборачивается и говорит приглушенно:
– Надо же! Эрмелен собственной персоной. Входят двое других.
– А, решил побывать в шкуре своих рабов? – спрашивает один из них.
– Полицейские запихали меня сюда насильно. Те трое так и прыснули со смеху.
– Вернулось бумерангом,– произносит третий.– Словом, пошли с нами.
