– Рут, я… А ты не хочешь подождать, посмотреть, что будет?… Ты делала УЗИ?
– Посмотреть? Подождать? Чего? УЗИ? У меня срок – чуть меньше девяти недель. – Она помолчала. – Мне сорок четыре года, Прил.
– В сорок четыре тоже рожают, – сказала я, уронив руки на колени и под столом накручивая салфетку на ладонь. – Слоун уже большая, только представь, нянька всегда под рукой. А Слоун будет в восторге! – Слова сами собой рвались с губ. – И Рид, он…
Обрывая мои возражения, Рут качнула головой:
– Нет, Прил. – Она потянулась было ко мне через стол, но передумала. – Моральные принципы тут ни при чем.
– Да знаю, знаю! – с жаром вырвалось у меня. – Я хоть слово о морали сказала? Не говорила я этого! – Посетители стали оглядываться, и я понизила голос: – Ну подумай же, Рут. У тебя есть шанс начать все сначала. Вспомни, Рослин всегда намекала, что мы что-то упустили в жизни, что в чем-то мы с тобой ниже ее – потому что у нас лишь по двое детей.
– Рослин… – качая головой, повторила Рут. – А ей не приходило в голову, что нам с тобой просто хватило ума вовремя остановиться! Мой третий ребенок – не божий дар, Прил. Мой третий ребенок – ошибка судьбы.
Я прикусила губу.
– Но твои шансы были так малы, Рут… Ты сделала все, чтобы больше не забеременеть, и все же это случилось. Быть может, так… задумано? Свыше? – Я протянула к ней руку, но ее ладонь осталась недвижно лежать на столе. – Рут… Я всего лишь пытаюсь быть справедливой.
Неуютная пауза длилась долго, пока Рут смотрела на меня поверх края фужера.
– Речь не о справедливости. И не о том, чтобы начать все сначала. И не о благе Рида, детей или… или плода. – Выбранный термин был убийственно, по-медицински стерилен. Рут запнулась, но тут же продолжила, с нажимом: – Речь о моем благе, Прил. О том, что лучше для меня. Это мой выбор.
Я опустила голову, уткнувшись взглядом в тарелку, где стыл позабытый обед.
– Посмотри на меня, Прил! – сказала Рут. Ее глаза умоляли. – Пожалуйста. Постарайся понять. Мне не вынести такого бремени. Я не могу взять на себя заботу еще об одном… человеке. Скажи, Прил, – ты начала бы все сначала? Ты – смогла бы?
Я знала, о чем она спрашивает. О двадцати годах отречения и ответственности. О том, чтобы посвятить себя, безраздельно посвятить, другому человеку. Или не делать этого. Эгоизм против самоотдачи. Дилемма лежала перед нами как на ладони. Грандиозная дилемма. Грандиознее и существеннее, чем шанс явить на свет личность, которая, возможно, обогатит человечество. Грандиознее, чем проблема риска, выбора, последствий. Но существеннее ли, чем шанс еще одной любви? Чем божий дар рождения? Дилемма. Безыскусная, как новорожденный младенец. Голая, как правда.
