Хинеста была бледна, сердце ее то колотилось, то замирало от ужаса. Она прыгнула в комнату и сообщила Фернандо о приближении королевской рати.
Сальтеадор выбежал из харчевни с криком: «К оружию!»
Он думал, что все собрались в кухне, но там было пусто. Во дворе тоже никого не было. В два прыжка он очутился у входа в харчевню.
У дверей он обнаружил аркебузу, валявшуюся на земле, и старинный патронташ с зарядами. Он схватил аркебузу, повесил патронташ на шею, выпрямился во весь рост и стал искать глазами сообщников, недоумевая, куда они подевались.
Выстрелы прекратились — значит, те, против кого они были направлены, перестали сопротивляться.
И тут Сальтеадор увидел на вершине холма авангард отряда королевских солдат.
Он оглянулся — да, все его бросили, предали. Только Хинеста стояла позади него, бледная, с судорожно сжатыми руками. Дрожа от ужаса, она умоляла его бежать, бежать скорее.
— Что ж, придется так и сделать, — пробормотал он. — Презренные твари изменили!
— А может быть, они присоединятся к тебе там, в горах?! — робко предположила Хинеста.
Ее слова вселили в Фернандо надежду.
— Пожалуй, так оно и будет.
Они бросились во двор, и Фернандо закрыл тяжелые ворота, задвинув железный засов.
Затем вместе с Хинестой он вошел в кухню, потом в чулан и, приподняв подъемную дверь, пропустил девушку вперед. Потом он запер дверь на замок и, освещая путь фитилем аркебузы, вместе со своей спутницей спустился по лестнице в подземелье — именно туда собирались бандиты поместить дона Иниго, чтобы предотвратить его побег.
Минут через пять Сальтеадор и цыганка уже оказались на другом конце подземелья. Сальтеадор поднял своими могучими плечами вторую потайную дверь, заложенную снаружи землей, поросшей мхом.
И вот беглецы очутились в горном ущелье. Сальтеадор вздохнул полной грудью.
— Теперь мы на свободе! — воскликнул он.
— Да, конечно, но времени терять нельзя, — ответила Хинеста.
— Куда же мы пойдем?
— К дубу святой Мерседес.
Фернандо вздрогнул.
— Тогда скорее вперед, — сказал он. — Быть может, святая дева, моя покровительница, принесет мне счастье.
Вдвоем, а вернее втроем, ибо за ними бежала козочка, они пошли дальше, в заросли кустарника, по тропам, протоптанным зверями.
Только двигаясь по этим дорогам, они должны были, как это делают и дикие звери, опускать голову почти до земли, иногда ползти на четвереньках, особенно в тех местах, где сплетались ветки кустов и под ногами лежали скользкие камни; но чем труднее была дорога в этой естественной крепости, тем надежнее она была для атамана и цыганки.
