Майор Уиллис взглянул на телефон, закипая от гнева, чувствуя, как его темечко поднимается и опускается, словно крышка кипящего чайника, злоба бушевала в нем, кровь прилила к глазам так, что казалось, они сейчас лопнут. Взять и вот так бросить трубку, разговаривая с ним! «Ничего страшного». Сукин сын! И тут майора охватил ужас, он просто парализовал его.
Внезапно потерявшие силу, короткие крепкие пальцы Уиллиса уронили трубку на рычаг, майор уставился в засиженное мухами облезлое зеркало с рекламой сигарет на уровне глаз. Из зеркала на майора смотрели его желтые, в прожилках глаза, лицо устрашающе налилось кровью, щеки побагровели, над жидкими седыми усиками картошкой навис нос, из-под седых влажных курчавых волос на лоб стекал пот. Раскормленный, мясной породы бык, а не человек. Но Уиллис видел в зеркале только свой ужас. Он нащупал стакан, увидел, что тот пуст, оставил его в будке и вывалился в коридор. Они что-то узнали. Видно, эта история с Редвином. Майор попытался молиться, но не смог вспомнить слова молитвы. «Ничего страшного». Господи, боже мой!
Комната была полна теней и запахов: воняло чесноком, прогорклым маслом, большим скоплением людей, вареным рисом, едким, дерущим горло курением. Палочка ароматического курения дымилась перед маленьким алтарем на комоде – ярко и уродливо раскрашенная в красно-бело-желтые цвета гипсовая фигурка Шивы, украшенная увядшими цветами, медная чашка, в которой курился ладан, а перед ней – маленькая медная статуэтка Ганеши.
Освещала комнату только голая тусклая лампочка на затверделом шнуре. Тихо перешептывались сидевшие за столом люди: на нарах вдоль трех стен спало шесть человек, по двое с каждой стороны. У четвертой стены меж двух дверных проемов стоял комод с алтарем. Один проем закрывала не дверь, а цветастого ситца занавеска, очень грязная справа, где ее хватали руками, чтобы отбросить. За занавеской громче мужчин разговаривали и смеялись женщины, потом слышалось: «Шшшшш», затем опять раздавался смех. Звуки приготовления пищи – грохот горшков, сковородок, запах кухни – смешивались с разговорами. Карри, чеснок, вареный рис добавляли новые ароматы к запахам, стоявшим в передней комнате. В этих двух комнатах жило десять человек. Остальные были гостями или дневными жильцами, которые работали в ночь, спали на нарах днем и платили за квартиру маленькому бородатому старику, сидевшему за столом. Его зубы, губы и верхняя часть бороды были ярко-красные от сока бетеля, низ бороды – растрепанный и желтовато-седой. Пальцы старика все время перебирали четки, глаза бегали по сторонам, словно высматривая кого-то в полумраке.
