– Да. Вам не понравились вопросы?
– Нет, совсем нет. – Джоэль одарил его теплой обезоруживающей улыбкой.
Майкл продолжал внимательно наблюдать за ним, но пока его поведение не выдавало никаких секретов. Он решил двигаться дальше.
– Хорошо, Теренс. Расскажите мне, пожалуйста, какие причины побудили вас прийти ко мне.
– Это ваш «вольво» там снаружи? Серый?
Майкл взял небольшую паузу перед тем, как ответить. Он не хотел тратить время на не относящиеся к делу вопросы.
– Да, – наконец сказал он. – Может быть, вернемся к тому, почему вы хотели меня видеть?
– «Вольво» – крепкая машина. Мне говорили, что если и попадать в автокатастрофу, то в «вольво».
Майкл бросил быстрый взгляд на фотографию Кэти.
– Лучше вообще не попадать в автокатастрофу. – Он встретился глазами с Джоэлем и неожиданно почувствовал, как к щекам приливает краска.
Мог ли Джоэль знать об автокатастрофе? Вряд ли, хотя в свое время, спустя несколько месяцев после смерти Кэти, он сам написал для нескольких газет статьи, содержащие очень личные мысли об утрате близких людей. И пациенты не столь уж редко играли с ним в такие «игры разума», хотя не на первой консультации.
Доктор Теренс Джоэль сидел в расслабленной позе на диване, зная, что Майкл Теннент следит за каждым его движением, каждым взглядом, ищет ключи, ищет отмеченные едва заметным пунктиром входы в его психику.
Мечтать не вредно, доктор Майкл Теннент.
Затем, вслух, он сказал:
– Ненавижу вечеринки с коктейлями.
– Почему?
Доктор Джоэль посмотрел на Майкла пустым взглядом:
– Что «почему»?
– Почему вы ненавидите вечеринки с коктейлями?
– С чего вы взяли, что я их ненавижу? – спросил Джоэль с обезоруживающим удивлением.
– Вы только что сами это сказали.
Доктор Джоэль нахмурился:
– Нет. Ничего подобного я не говорил.
На первом листе медицинской карты, под датой 23 июля Майкл сделал первую запись своим капиллярным «паркером» (подарок от Кэти на годовщину свадьбы). Иногда, под воздействием определенных факторов, люди говорят вслух, не осознавая этого.
Томас Ламарк приложил большие усилия, чтобы скрыть улыбку. Похоже, все будет гораздо легче, чем он думал. Может, ты и умен, доктор Майкл Теннент, но ты даже понятия не имеешь, насколько я умнее.
Пока что единственным его проколом была Тина Маккей. Ничего страшного, конечно, но можно было обойтись и без этого. Он не проработал должным образом ее подноготную и не знал, что ее отец – такая большая шишка в правительстве. Он никак не мог предположить, что газеты поднимут такую шумиху по поводу ее исчезновения.
