– А я вот из-за их принципов чуть не утонул, – покачал головой Семен. – Кстати, а чего они там митингуют? Тоже из принципа?
– Аж из ружей палят, – сказал Стрельцов.
– А, это… – Федор Ильич многозначительно прищурился, предвкушая, как попотчует гостей не только самогоном с закусоном, но и удивительным рассказом. – Тут у нас такое творится!
– Индейцы, наверное, напали? – предположил Семен. – Угадал?
– Хуже. То есть лучше. Пошли, в доме расскажу.
Высокие переговаривающиеся стороны остались не слишком довольны друг другом.
Сельчане остались доругивать гостей уже в их отсутствии, а бизнесмены двинулись через сорняки к джипу. Возбужденный Рома махал кулаками после драки:
– Эх! Надо было пугануть их как следует! Жаль, не дал ты мне, Виталик!
– И так шуму хватает, – огрызнулся Дорофеев.
– Сразу бы в лес побежали… – бубнил Рома.
– Сомневаюсь, – покачал головой Дорофеев. – Скорее бы зарубили тебя. А мне бы джип попортили.
Прошлый джип Дорофееву, мягко говоря, «попортили» бомжи, которых он как-то слишком неуважительно шуганул, паркуясь у своего дома на Кронверкском. Не было сил рулить на стоянку. Той же ночью тачку просто сожгли.
Рома остановился, обернулся, поглядел на толпу. Хотел погрозить кулаком, но не стал. Зато Захар показал Роме локтем совершенно неприличный жест. Тот сплюнул, пошел дальше.
– Егорыч, чего финикам говорить? – спросил Дорофеева молчаливый Гарик.
– Звони лесничему… – буркнул, подумав с секунду, Виталий Егорович. – Пусть думает. Мы ему за это платим.
Гарик, будучи уверенным, что придумать лесничий ничего не сможет, все-таки вытащил мобильник и набрал номер…
* * *
На стене крохотной кухоньки в доме Федора Ильича висели керосиновая лампа, сухая ароматная трава, отгоняющая насекомых, а также старый, но вполне еще представительный портрет Гагарина, извлеченный, видать, из журнала «Огонек» сорокалетней давности. Семен посмотрел первому космонавту в глаза, но от комментария воздержался.
Теща раскладывала по тарелкам вареную картошку. На столе радовали глаз хлеб, лук, помидоры, огурцы, завитки краковской колбасы, банка козьего молока. В дверном проеме возник Федор Ильич. Улыбаясь, как ребенок, он продемонстрировал оперативникам бутыль с самогоном. У Стрельцова потекла слюна.
– Чистейшая, на родниковой воде… – отрекламировал продукт тесть. Вкусно чпокнул пробкой.
– Папа, мы не будем, – ответил за всех Рогов.
– Как это? – оторопел Федор Ильич. – А за приезд?
И впрямь, не очень понятно, как это не принять по рюмке-второй-четвертой чисто за приезд. На родниковой тем паче воде…
