А публика после первой же передачи вошла во вкус. Реалити-шоу под неброским названием «Концентрация» оказалось на первом месте по рейтингу. Никогда еще не бывало на экране прямого репортажа из ада.
«Там что-то невероятное творится», – говорили люди.
Камерам было что снимать. Паучьими глазами они обшаривали переполненный барак – нары, парашу, соломенные тюфяки. Комментаторы красочно описывали вонь, сырость и холод, передать которые видеосъемка, увы, не способна.
Каждому надзирателю предоставили несколько минут эфирного времени, чтобы рассказать о себе.
Здена опомниться не могла. Камера будет направлена на нее, на нее одну, в течение целых пятисот секунд. И за этим синтетическим глазом будут миллионы живых глаз.
– Не упускайте возможность вызвать симпатию, – сказал один из организаторов шоу, курировавший надзирателей. – Публика видит в вас тупых скотов. Покажите, что вы люди.
– И не забывайте, что телевидение может стать трибуной для тех, у кого есть жизненные цели, идеи, – подхватил другой с коварной ухмылкой, явно рассчитывая спровоцировать их на немыслимые по жестокости откровения.
Здена задумалась, есть ли у нее идеи. Царивший в ее голове сумбур, который она высокопарно именовала своими мыслями, все-таки не настолько затуманивал ей мозги, чтобы она ответила себе «да». Зато сочла, что понравиться зрителям ей будет несложно.
Таково распространенное заблуждение: люди не подозревают, как уродует их телевидение. Здена репетировала свою речь перед зеркалом, не сознавая, что камеры не будут к ней столь же снисходительны, как ее отражение.
* * *
Зрители с нетерпением ждали встречи с надзирателями, предвкушая сеанс благородной ненависти к выродкам, которые заслужили ее по всем статьям и наверняка еще подольют масла в огонь.
Передача публику не разочаровала. По гнусности и скудоумию выступления надзирателей превзошли все расчеты.
Особое отвращение вызвала у смотревших неотесанная девка по имени Здена.
– Мне двадцать лет, меня привлекает любой интересный опыт. Не стоит предвзято относиться к «Концентрации». И вообще, я лично считаю, что нельзя в принципе никого судить, потому что кто мы такие, чтобы судить? Вот через год, когда съемки кончатся, будет иметь смысл обо всем об этом подумать. Но не сейчас. Знаю, некоторые скажут, что это ненормально, то, что здесь делают с людьми. Тогда я спрошу вас: а что такое нормально? Что такое добро, зло? Это же чисто культурный вопрос.
– Но, надзиратель Здена, – вмешался ведущий, – хотелось бы вам самой оказаться на месте узников? Чтобы с вами делали то, что делают с ними?
