Лонгбрайт обошла ее стороной и залезла в машину, быстро захлопнув дверцу. Девчонка вернулась к своей компании, и Лонгбрайт почувствовала к ней нечто вроде смутной жалости.
Закурив, она немного успокоилась. Сидя на заднем сиденье и делая затяжку за затяжкой, она услышала, как на автостоянке полицейского участка завыли сирены. Бедный Джон, подумала она. Где бы он ни был, придется ему разбираться с этим делом в одиночку.
– То, что мы пытаемся здесь создать, не имеет прецедента, мистер Бидл, – объяснял Брайант. – Над нами нет вышестоящих офицеров, которые исправляли бы наши ошибки. И мне вовсе не требуется, чтобы ты ходил к Давенпорту и докладывал о наших достижениях.
Брайант получил еще один язвительный звонок от начальника, недовольного тем, что детективы провели столько времени в театре, о чем тот мог узнать лишь от своего новоиспеченного агента.
– Я просто выполняю свою работу, – с жаром ответил Бидл. – Мистер Давенпорт хочет быстро прояснить это дело, твердо опираясь на букву закона. Как еще он может отчитаться перед отцом жертвы? Ваше отсутствие в отделе противоречит…
– Не тебе решать, как мне работать.
Брайант запустил руки в свисающую челку и с грохотом уселся за стол, затем порылся в ящике и достал пачку обогащенных железом пилюль «Нерво». Брайант терпеть не мог болеть и вечно принимал новые лекарства от простуды. В данном случае его простуда была больше связана с чувством негодования, которое он испытывал в связи с уходом сержанта полиции Фортрайт, бессмысленно разрушившей свою карьеру, променяв ее на супружество. Он с возмущением изучал Бидла. Брайант уже сталкивался с подобным типом людей – легкоранимыми, честолюбивыми, обозленными на весь мир. В школе было полно мальчишек, видевших в окружающих прямую угрозу для себя. Многие из них ожесточались настолько, что к моменту окончания школы оставались совсем без друзей и попадали в провинцию, где их находила война.
– Это дело мы вольны расследовать любым удобным для нас способом, – объяснил Брайант. – В отличие от регулярной полиции, мы не скованы никакими предубеждениями.
– У вас нет ресурсов. Нет оборудования. Нет кадров. Вообще ничего нет, – пробормотал Бидл. – Вот почему вас бросили на произвол судьбы, вы ничего не стоите министерству.
– У нас есть наши мозги, Сидней, самое мощное оружие, которым мы обладаем.
Что касается Брайанта, его кабинет напоминал монашескую келью – место, пусть и до невероятности неопрятное, но где посвященные могли сосредоточиться на служении благому делу.
