– Слушай, а как же тебе все-таки удалось ее уломать?
– Даже сам не знаю. Первый раз, когда я предложил деньги, она просто выпроводила меня из кабинета, пригрозив, что ментов вызовет, а когда я пришел через три дня уже с Любкой, она повела себя более чем странно. Я Любку-то в коридоре оставил и зашел сначала сам, ну как бы поздороваться, а эта опекунша и выдает ни с того ни с сего: «Ну что, будем решать вопрос с вашим обменом?» Так и получилось, что договорились на пятьсот баксов без Любкиного присутствия. Я потом на радостях Любане бутылку «Метаксы» купил.
– Да, старичок, все классно, а вот в банке чуть не сорвалось. Надо было все-таки по доверенности к этим ячейкам идти. Сделали бы поддельный паспорт и спокойно разобрались бы с этими ячейками и деньгами.
– Нет уж. Надо работать чисто. Спалиться на ерунде было бы глупо, а так все идет как задумано. Ты только прикинь, ведь мы с тобой впервые за все время афер не совершили в этой сделке ничего противозаконного! И деньги я заберу таким образом, что никто ни во что не въедет. Вот увидишь.
– Когда это я сомневался в твоих талантах?
– Тогда трогай, чего мы стоим? Съездим, убедимся, что Алексей подал документы на регистрацию. И потом мне сегодня еще надо будет вернуться к этим алкашам и забрать паспорта, а то потеряют в самый ответственный момент…
Глава 30
Давыдович едет в москву
До Нового года оставалось меньше десяти дней. Все готовились к этому празднику, особенно дети. Им казалось, что будет нечто невероятное, нечто необычное. И наверное, они были правы. Ведь каждая новогодняя ночь несет в себе частичку сказочности и волшебства. И только маленькая девочка Лиза совсем не ждала этого праздника. Несмотря на то что Давидович пытался хоть как-то украсить их убогую жизнь в пустом деревенском доме, она замкнулась в себе и практически не разговаривала. Она очень тяжело переживала смерть матери.
Давыдович сочувственно гладил девочку по голове и все время приговаривал: «Ничего-ничего, мы с тобой просто так не сдадимся. Мы выживем. Мы обязательно выживем. Вот увидишь». Однажды утром он притащил из ближайшего леса небольшую елочку, поставил ее около окна в ведро с песком и пристроил на макушку самодельную звезду из фанеры. Потом попросил Лизу никуда не уходить из дому и обещал вернуться вечером. Лиза молча кивнула, а Давыдович поцеловал ее в лобик и поехал в Москву.
В четыре часа дня Давыдович добрался до нужного подъезда и, поднявшись на лифте на восьмой этаж, спустился по лестничному пролету к мусоропроводному отсеку и сел на корточки спиной к батарее. Он был одет по-зимнему, как заправский крестьянин: высокие валенки с галошами, телогрейка без воротника, кроличья шапка-ушанка – все было ему к лицу. Давыдович закурил «Астру» и принялся ждать. Прошел час, другой, третий… Давыдович упорно ждал. Когда стрелки часов показали без четверти девять, кто-то в очередной раз вызвал лифт. Лифт поехал вниз. Давыдович продолжал сидеть тихо. Лифт через какое-то время поехал назад и остановился на этаже, находящемся ниже Давидовича на один лестничный пролет. Двери лифта открылись, и с наблюдательного поста Давыдович увидел, что на лестничной площадке появилась Оксана. Давыдович сразу же узнал свою старую знакомую, лишившую его квартиры и московской прописки. Он беззвучно встал и вытащил ноги из больших валенок. Тем временем, напевая песню «Вот кто-то с горочки спустился», Оксана стала рыться в сумочке, ища ключи от квартиры. Стоило ей подойти к металлической двери, как Давыдович быстро спустился вниз, по пути выхватив из-за пояса топор.
