Поглядывая на своего коня, который, забравшись в самую середину редких караганников и, видимо, обнаружив там что-то съедобное, аппетитно хрумкал, парень неотступно думал о происшествиях сегодняшних. Его и сейчас еще терзала мысль, что не сумел уложить бандита наповал.
«Надо было стрелять еще и еще, а не стоять разиня рот! — ругал он себя. — И вообще, зачем было с коня стрелять? Если бы залег да как следует прицелился, не пришлось бы теперь скитаться по этим безлюдным пескам».
Вспоминал он и прощание с Баймагамбетом. И опять у него комок застревал в горле, а глаза влажнели. За те несколько дней, что они были постоянно вместе, ему очень полюбился добродушный здоровяк.
Без устали стрекотали кузнечики; время от времени где-то рядом пролетали какие-то ночные жучки, издающие своеобразный звук, который и сравнить-то было не с чем; поодаль хрумкал конь, видимо объедавший свежие побеги кустов.
Киикбай прерывисто вздохнул и повалился на спину. Невесело смотрел он на вызвездившееся небо, заметил падающую звезду, которая прочертила длинный тонкий мерцающий след. Ему ничего сейчас не хотелось, только одного: чтобы хоть ненадолго утихла боль в ноге, ушибленной конем. Тело было настолько разбито этими днями бесконечной походной жизни, что парень уснул, как провалился, и проснулся, когда уже стало пригревать солнце.
Его будто в бок толкнула какая-то тревога: Он сразу же глянул туда, где привязан был конь. И — не обнаружил его. Киикбай вскочил, бросился к караганниковым кустам, но нашел там лишь обрывок аркана. Сначала почему-то подумалось, что лошадь, измученная жаждой, — он ведь так и не напоил ее, потому что не было сил выкопать колодец, — просто ушла в поисках воды. Вчера он сказал себе: «Ничего, потерпит, а завтра что-нибудь придумаем». Значит, конь, хоть и оборвал аркан, уйти далеко не мог. Но, пройдя еще несколько шагов, Киикбай с ужасом обнаружил следы широких кошачьих лап.
«Тигр!» — мелькнуло в голове. Потом вспомнил, как Баймагамбет рассказывал, что в этих местах иногда встречаются гепарды, решил, что это все-таки, наверное, гепард — откуда тут взяться тигру, если о них давно никто и слыхом не слыхивал. Но и гепард — зверь, наверно, страшный.
Киикбай бросился назад, схватил карабин, подцепил саблю, кинул за спину бурдюк и тут же отправился по следам своего унесшегося коня.
Его все время не отпускала одна и та же мысль. Он представлял, как беспечно спал здесь, а рядом бродил зверь. Попытался вспомнить, может, слышал сквозь сон рычание зверя или ржание коня. Но ничего не вспомнил. Его даже передернуло, когда он представил, что бы могло случиться, если бы зверь кинулся не на коня, а на него самого, — спал-то он беспамятно!
