– Я знаю, что будет. Дерево не просохло. Оно усядет. Появится большой зазор, и мы сможем войти бок о бок прямо в стену.
– Неплохо, – успокоила меня Роза. Появился Бисмарк.
– Туда засунут банки и коробки, и шкафы сверху отойдут от стены.
Ночью я терзался: чего ради им отходить от стены? Старые же не отходили. И, может, дерево сухое; а если нет, то ссыхаться оно будет медленно. А до тех пор что нам делать?
– Не клади их туда.
– Почему?
– Овощной суп должен стоять слева от томатного. У меня все по алфавиту.
– Понятно.
– Не клади их туда.
– В моем словаре пюре из шампиньонов идет раньше чечевицы.
– А должно быть: «шампиньоны, пюре из». Что толку сваливать все супы-пюре вместе?
– Ах да, конечно. Об этом я не подумала.
Вечером после того, как мы осознали коварство Азиата, Айра и Руфь выставили напоказ все изобилие еды: они перетаскивали ее из коробок в неприступные шкафчики.
Айра остановился и посмотрел на Руфь.
– Что еще не так? – спросила она.
– Нельзя класть мацемел радом с мучными бульонными шариками.
– Отлично, мистер Букварь. И что мы положим между?
– Банки в левый ящик, коробки в правый. "Б" перед "К". Все по алфавиту.
Впервые за свою недолгую жизнь я видел, что мой народ смирился, а это, как подсказывали мне инстинкты, не в характере нашего племени и являет собой зловещий признак. Клаузевиц, до сих пор избегавший даже пассивных оборотов в речи, заявил:
– Придется подождать, пока он не сделает ошибку. Но когда он ее сделает…
Колония в полном составе рано отправилась спать на подготовленные позиции в столовой.
Ночью я вернулся на кухню вместе с Розой. Ее сестра Либресса уже была там. Она пыталась засунуть голову в перекати-поле из волос и пыли, которое вентилятор холодильника гонял по полу.
Роза двинулась к ней, с трудом перебирая ногами по новому винилу.
– Не ешь это! Где твое достоинство?
Пыльный ком распался, осыпав Либрессу грязью. Ничего съедобного внутри не было. И о чем она только думала?
– Займись лучше делом, – сказала ей Роза. – Например, сходи на разведку.
– Напрасный труд.
– Напрасный труд? – взорвалась Роза. – Дай-ка мне.
Она потянулась к пыльному клубочку. Либресса дернула его к себе и обрушила Розе на голову, где он и остался огромным терновым венцом. Пыль медленно осыпалась с боков. Теперь Роза и ее сестра в своем убожестве выглядели одинаково.
– Я этого не допущу! – сказала Роза и выбежала из кухни.
Назавтра я ее не видел. Вечером я решил искать еду один.
