На сцене внутренние помещения собора. Пока говорит наш хор, другой, в
отдалении, поет латинскую молитву "День гнева".
Хор
Немы руки, сухи веки,
Только ужас - больший ужас,
Чем в разодранных кишках.
Только ужас - больший ужас,
Чем в выламыванье пальцев,
Чем в проломленном челе.
Больший, чем шаги у входа,
И чем тень в проеме двери,
И чем ярость пришлецов.
Ада посланцы ненадолго удалились, во человеческом
образе, минули, сгинули,
Брызнули замятью праха, забвенные и презренные;
только
Белое блинообразное лицо Смерти, безмолвной
рабы Господней,
И за ним - Лик Смерти на Суде, явленный
Иоанну Богослову.
И за Ликом Смерти на Суде - пустота, неизмеримо
ужасней любого из зримых образов ада;
Пустота, отсутствие, отлучение от Господа;
Ужас не требующего усилий странствия в край
пустоты,
В пустоту без края, в отсутствие, в пустоту,
в полость,
Где некогда живший лишен малейшей возможности
Отвлечься, обмануться, поддаться мечтам,
притвориться,
Где нет для души никаких соблазнов, ибо нет ни
звуков, ни очертаний,
Ни красок, ни объемов, чтобы отвлечь, чтобы
развлечь душу,
Замкнутую на самой себе навсегда, самою собой
питаемую, пустоту пустотою,
Ибо не смерти страшимся, а той несмерти, что
ждет по смерти,
Страшимся, страшимся. Кто же тогда за меня
заступится,
Кто за меня вмешается - когда это будет нужно
сильней всего?
Мертвый на кресте, Исусе,
Иль твои страданья всуе
И труды твои зазря?
Прах я, прах - и стану прахом.
Я перед последним крахом.
Смерть уже у алтаря.
В соборе. Томас и священники.
Священники
Дверь на запор. Дверь на запор.
Дверь на запоре.
Мы спасены. Мы спасены.
Они не посмеют.
Они не сумеют. У них не хватит сил.
Мы спасены. Мы спасены.
Томас
Отоприте врата! распахните врата!
Я не желаю превращать в крепость
Дом Веры, Церковь Христову, святилище.
Церковь обороняется иначе, по-своему, не камнем
И дубом; камень и дуб коварны;
Камень и дуб - пустое, устои Церкви не в них.
Церковь должна быть открыта, даже врагу.
Отоприте врата!
Первый священник
Владыко! ведь это не люди. Ворвутся сюда не как
люди они,
А как буйные звери. Ведь это не люди, святилище
чтущие,
К телу Христову с колен устремленные; это ведь
Буйные звери. Ты б не дал войти во храм
Льву, леопарду, волку и кабанам
Так велик ли срам
Оборониться против зверей в человеческом облике,
против людей,
К зверю себя приравнявшим и вечную душу
сгубившим? Владыко!
Томас
Отоприте врата!
Вы думаете, я отчаялся, я сошел с ума.
