«Другой 10-ти тысячный отряд идет через Силистрию. Переправа не остановит храбрых. Напомнив сей крепости 1810 год [320], отряд продолжает идти чрез Акадапар, Эмбелер, Экизчи к правому флангу к. Шумлы.
Сам я, предводительствуя главными силами моих читателей, иду чрез Базарджик.
«Пятитысячный отряд преклонных летами и вооруженных всеми градусами очков наблюдает крепость Варну с утесов при с. Франки. В предводители сего отряда избирается старец, украшенный и царем и временем, зпающий наизусть все походы Миниха, Румянцева, Суворова, Потемкина, Каменского, Кутузова [321]…»
Прочитав диспозицию, разумеется, все возвратились по местам; – несколько избранных говорливых читательниц пробарабанили устами своими поход, и все двинулись!
CCXVIII
15 тысяч отборных юношей и прелестных воинственных красавиц со мною! – Песельники, вперед! – закричал я. – Ах, господа, у меня душа обмерла от наслаждения, когда запевалыцик, прелестный, как она, перелился весь в арию: Di piacer mi belza il cor [322].
Быстро двигаюсь я от Базарджика к Ушенли чрез густой лес п хребет гор, скрывающих от Козлуджи север.
Здесь, друзья мои, под предводительством царя, шли мы в 1828 году. Спускаясь с горы, пред Козлуджи, открылись взорам нашим разновидные гряды Балканов. Сквозь лиловое отдаление и светлую будущность я уже видел тогда, как развевались на Эмосе [323] благословенные знамена русские и как русская воля подавала законы владычеству Магометову.
CCXIX
Покуда первые два отряда приблизятся к Шумле, мы сделаем дневку в садах Козлуджийских.
Дика наружность здесь природы!
На юг – дорога на Проводы…
Нельзя здесь, други, не вздохнуть:
Ведет далеко этот путь!
Там… древний мир гиероглифов!
Чернеет Эмоса гряда!
Там спорных праотцев и скифов
Паслися мирные стада!…
CCXXI
Так как рассветать будет еще в следующей главе, то до восхождения солнца я думал о Чжиндчженской фарфоровой фабрике, о веселом взоре и ясной наружности – явных признаках мудрости, о лжи и упрямстве – пороках, которые должно искоренять с самого младенчества, о выражении Плиния [324]: ut externus alieno non sit hominis vice [325], об уме и глупости умных и о глупости и уме глупых… и т. д.
ССХХН
Утро было очаровательно. За завесой туманов Балканы… отдельные холмы, белеющие скалы по долине Давно… ущелья правого берега долины Проводской; высоты над Мадардой и Шумлой, освещенные солнцем… Мечеть Козлуджийская в садах… лагерь моих читателей… Какие виды!
Я вышел из своего шатра, невольно взглянул на шатер Царь-Девицы, с золотой маковкой… сердце затрепетало желанием битвы, и я вскричал:
