Одна булгарская землянка уцелела от совершенного разрушения; над нею еще была крыша, внутри ее был еще очаг. Перед очагом, в котором трещал уже камыш, лежал огромный чемодан; на чемодане стояла оловянная чаша; из чаши клубился пар, как из Везувия.
Я не буду ни опровергать, ни подтверждать догадку читателя, что в чаше заключался суп, сваренный на подобие супов французских на воде, немецких на шоколаде или на пиве, английских на вине, китайских с кирпичным чаем, восточных на всякой всячине; не буду спорить о вероятности предположения, что то были щи русские или борщ польский, с свеклой; малороссийский на капустном или огуречном соке; молдаванский с виноградным листом; не скажу, справедливо или нет заключение, что в чаше была уха, столь же жирная и вкусная, как уха Демьянова [457].
И странно было бы спорить о том, чего я сам не успел исследовать, хлебнув сгоряча чего-то необыкновенно горячего. Язык мой загорелся, из глаз посыпались слезы, аппетит исчез.
ССС
Ожога лишила меня часа на три памяти и внимания, и потому в нескольких словах переношу я себя и Н… из Дана-киой или Карамурат-киой по грязной дороге в Гирсов.
Читатель может себе представить влево от дороги темно-голубую ленту Дуная, лежащую на одичалой природе; вправо покатость гор; позади себя путь, который мы уже совершили; перед собою гласис [458] кр. Гирсова, мост чрез ров и каменные ворота в средине куртины [459]; над собою вечернее небо со всеми признаками осенней, дурной погоды.
Таким образом, проходя церемониальным маршем вместе со всею Вселенною пред Временем, мы пронеслись чрез мост и ворота и катились по гирсовской улице под гору, к комендантскому дому. Коменданта дома нет; плац-адъютанта дома нет.
Вечер держался уже на ниточке.
Какой-то солдатик взялся отводить нам приличную квартиру.
Долго водил он нас между рассеянными по крепости деревянными, полуразрушенными домами, занятыми под гошпитали и магазины; наконец, как бы случайно, нашел пустой дом.
«Господин служивый, здесь ни окошек, ни дверей! очаг и труба маны!»
Идем далее.
«Вот еще дом, годный под квартиру, В. в-е! [460]»
Я отворяю двери, вхожу… темно… Наступив на что-то мягкое, я невольно остановился… гляжу под ноги… «Любезный друг, здесь есть уже постояльцы!… если не живые, так мертвые!… смотри, сколько их разметалось по полу!»
«Виноват, В.в-е! – отвечал простодушный солдатик, – здесь, верно, гошпитальный амбар для склада покойников.»
Опять пошли ходить и ездить.
