— Если ты со мной не согласен, скажи, — тихо начала она, спокойно встретив его взгляд. — Но, по-моему, нет ничего странного в том, что мне не хочется обсуждать проблемы моего бывшего мужа. Особенно с тобой.
Гость отошел в сторону и прислонился к перилам. Мэйбл опустила ноги на пол и вновь принялась раскачиваться, но, услышав новый вопрос, замерла.
— Почему он с тобой разошелся?
Сердце больно сжалось, но она и вида не подала, ответила со всей непринужденностью, на которую только была способна.
— Значит, ты считаешь, что муж сам подал на развод, потому что я ему стала больше не нужна?
— Вот именно. Судя по тому, как долго ты добивалась его руки, маловероятно, что добровольно от него отказалась.
А может, все же рассказать ему все, подумала Мэйбл вставая. Пусть знает, как он к ней жесток и несправедлив!
Но ведь и прав, считая ее жадной и эгоистичной. Она сама приложила немало усилий, чтобы о ней так думали.
С крючка над дверью свисала кормушка в виде домика для колибри. Хозяйка коснулась ее рукой — на пальце осталась капелька густого красного сиропа. Почти месяц ни одна колибри к ним в дом не залетала. Нужно будет почистить кормушку и убрать до весны. На этой же неделе займется…
Мэйбл отвела взгляд от птичьего домика и подошла к гостю почти вплотную.
— Ты прав, — безжизненным голосом произнесла она. — Я ни от чего не отказываюсь добровольно. Реджи я теперь мало волную. У него появилось кое-что получше. То, что ему дороже меня. Он забрал все, но у меня остался Алан, его единственный сын и единственный внук Питера.
Женщина помолчала, чтобы до него лучше дошел смысл ее последних слов — пока сын живет с ней, Питер проследит, чтобы они ни в чем не нуждались, — отошла и села в качалку. — Уходи, Гард, — устало проговорила она. — Оставь меня в покое!
После разговора с Мэйбл сомнения одолели Брустера с новой силой. Хотя она сама подтвердила то, о чем он все время подозревал, — что Роллинсу надоела ее алчность, что он повстречал другую женщину, которая любит его самого, а не его банковский счет и общественное положение, и сам подал на развод, — он ей не поверил.
Что-то во всей этой истории было не так. Неубедительно прозвучал ее намек на то, что сын служит ей лишь средством для выкачивания денег у бывшего свекра. Уж в том, что она любит ребенка, Гард ни капли не сомневался. Да она жить без него не может! И никогда никому его не отдаст.
Что же касается материальной помощи, то, судя по району, в котором она поселилась, по более чем скромному домику, не слишком-то помогают ей ни бывший муж, ни его папаша. Гард прекрасно знал эту женщину. Если бы у нее были деньги, прятать их она никогда бы не стала. Поселилась бы в шикарном особняке, оделась бы во что-нибудь более приличное, чем потертые джинсы и выцветшая кофточка. Нацепила бы на себя драгоценности, которые всегда обожала. В общем, как говорится, пускала бы пыль в глаза.
