Что-то она темнит, подумал Гард, наблюдая, как Мэйбл машинально чертит на песке кончиком туфли какие-то фигурки. Нетерпеливо покусывает губы, смущенно прячет глаза… С чего бы это?
Может быть, испытывает неловкость, оттого что не сумела удержать богатого муженька? Или разозлилась, когда Барбара намекнула, что Реджи в отличие от мамаши мог бы чем-то помочь, а может быть, стыдится обсуждать свои личные проблемы в его присутствии?
Как-никак он не какой-то сторонний наблюдатель!
— Я поработаю с Аланом еще одну неделю, — неохотно заметил он. — И если не будет никаких сдвигов, передам его другому наставнику.
Хотя это чревато иными проблемами. Алан может подумать, что он и в самом деле никуда не годный пацан, которого, как мячик, кидают от одного воспитателя к другому.
Мэйбл мрачно кивнула и, повернувшись, зашагала к машине, а Гард стоял и смотрел ей вслед. Она захлопнула дверцу, отъехала, а он все смотрел и смотрел…
— Красивая женщина, — заметила Барбара.
— Внешность бывает обманчива. — Лейтенант незаметно отодвинулся и отступил на шаг назад. — А что это ты здесь до сих пор делаешь? Насколько я помню, у тебя сегодня свидание с твоим полковником.
— Не пойду к нему, только скажи! Он недоверчиво взглянул на нее.
— Неужели променяешь полковника на какого-то лейтенантика?
— На тебя кого угодно! — Лучезарно улыбнувшись, Барбара подошла к нему вплотную. — Ну, что скажешь на это, офицер? Давненько мы не виделись…
Действительно, сто лет прошло, подумал Гард. Они познакомились, когда он только что прибыл в форт Джи-Пойнт. Несколько раз ходили в кино, несколько раз переспали, а потом она вернулась к полковнику, метившему в генералы, с которым встречалась до него, а он… Он — к своему одиночеству, с которым провел бок о бок почти полжизни. Мэйбл он не мог получить из-за Роллинса, а ни одну другую женщину не хотел из-за возлюбленной. Она ни на миг не отпускала его от себя.
И со временем ничто не изменилось. Вот стоит перед ним роскошная женщина и предлагает ему все мыслимые и немыслимые наслаждения, а он не в состоянии думать ни о ком, кроме Мэйбл.
— Нехорошо динамить одного, если подвернулся кто-то получше, — поддразнил он ее, а сердце больно сжалось. Мэйбл, не дрогнув, разбила его сердце, когда встретился кое-кто побогаче. — Так что развлекайся со своим полковником.
— Не передумаешь?
— Нет.
— Смотри, от меня так просто не отделаешься!
Он притворился, что не понимает.
— До завтра, Барбара.
Гард поехал домой, принял душ и растянулся на кровати. Был седьмой час — впереди длинный, пустой, скучный вечер. Обычно он не страдал от скуки, находил себе дела, но в последнее время эти свободные от работы часы были целиком заполнены думами о Мэйбл. Он вспоминал другие длинные вечера в той прошлой, счастливой, жизни, которые они проводили в кино, в кафе — их в Стампе полным-полно, — в каком-нибудь укромном уголке, где целовались и ласкали друг друга до тех пор, пока страсть, как пламя, не охватывала их, ища и не находя выхода… Девушка была тогда так невинна и так полна готовности эту невинность потерять. Ей хотелось потрогать каждую жилку на его теле, и она ласкала с такой нежностью, с таким наслаждением.
