— Ну, пистолеты мне нравятся больше, чем всякие там сердечки и цветочки, — попыталась как можно беззаботнее произнести Мэйбл. — А больно было?
— Не помню.
— Неужели и в самом деле так напился? Он криво усмехнулся.
— Тогда я пил по-черному, армия спасла.
— Теперь, слава Богу, нет, — перекрестилась женщина, с ужасом вспомнив и другой порок — наркоманию.
— С тех пор — нет.
С облегчением вздохнув, Мэйбл тем не менее с грустью заметила:
— Да, служба в армии наложила не только хороший отпечаток…
— Татуировку я заработал по собственной глупости, а шрамы — по долгу службы.
— Тебе нравится твоя работа?
— Да. Я правильно сделал, что пошел в армию, хотя причины, по которым в ней оказался, отличались от тех, что у большинства парней. Мне было наплевать на патриотический долг, не нужны были и деньги, чтобы, допустим, потом поступить куда-нибудь учиться.
Просто хотелось сбежать от тебя подальше. Но в конечном счете оказалось, что я сделал правильный выбор. Мне нравится моя работа, люди, с которыми доводилось сталкиваться, места, где приходилось бывать.
Она не задавала вопросов, которые так и напрашивались. Выбором работы он остался доволен. А как с личной жизнью? Счастлив ли? Или после ее замужества так и не смог побороть в себе горечь и разочарование?
Ей было страшно услышать ответ, потому что больно чувствовать себя виноватой.
Хотелось просто наслаждаться этим вечером. Смотреть Гарду в лицо до тех пор, пока каждая черточка крепко-накрепко не запечатлится в памяти. Говорить с любимым обо всем и ни о чем, слушать его низкий, спокойный голос, касаться его руки, лица, тела…
А еще хотелось снова заниматься с ним любовью.
Но больше всего — просто любить его.
Алан вернулся из Мемфиса вместе с бабушкой и дедушкой ранним вечером в воскресенье и из аэропорта сразу же приехал домой. Гард провел с Мэйбл целую ночь и полдня, кроме тех нескольких часов, когда нужно было работать с подростками. К вечеру смалодушничал и сказал, что собирается уехать до появления родственников. Она не стала уговаривать остаться. Просто бросила на него ласково-печальный взгляд и проговорила:
— Я хотела бы, чтобы ты не уезжал. Вот так и получилось, что он нос к носу столкнулся в просторном холле с Аланом и родителями бывшего мужа.
Пожилая чета была сама любезность и обходительность, а миссис Роллинс вообще оказалась милейшей дамой. С улыбкой протянула руку, назвала по имени и, растягивая слова, — ох уж этот южный говорок! — польстила, что много наслышана и очень рада познакомиться. Такого Гард и не ожидал! Думал, что отнесутся враждебно — как же, обхаживает бывшую невестку, не скроют негодования — посмел арестовать любимого внука. Ожидал высокомерия и неприязни — куда там какому-то полицейскому до самих Роллинсов…
