— Надо же, далее сейчас, в шестидесятых годах, когда произносят слово «полицейский», я представляю себе мужчину, — заметила она. — Но ведь в полиции служат и женщины?
Гард и на это ничего не сказал.
— Вы были любовниками?
Теперь настала его очередь смотреть на нее, а ее — избегать мужского взгляда. И он увидел совершенно бесстрастное лицо — Мэйбл мастерски сумела его изобразить. Но голос ее выдал — он так и звенел от ревности. Странно, что она ревновала к женщине, с которой он не встречался уже много лет. Которую использовал, как и остальных, чтобы забыть свою первую любовь.
— Да, — равнодушно произнес он. — Были. — И голосом, дрожащим от злости, продолжал: — Ты сама порвала со мной и вышла замуж за другого! Так что я имел право спать и жить с кем угодно.
— Знаю, — виновато согласилась Мэйбл. Потом распрямилась на коленях перед клумбой и, запрокинув голову, взглянула на небо. — Как бы я хотела…
И осеклась. Гард не стал допытываться, чего бы она хотела. Он и так это прекрасно знал. Сам желал того же. Чтобы жизнь сложилась по-другому. Чтобы Реджи Роллинса никогда не было в ее жизни. Ну почему у нее в свое время не хватило силы воли дать отпор отцу? Прибежала бы к нему, Гарду, и попросила жениться на ней, увезти ее куда глаза глядят, подальше от отца. Чтобы их любовь длилась всю жизнь.
Но ничего этого не случилось. Родителям она подчинилась, к нему не прибежала, умоляя увезти куда-нибудь подальше, а Реджи стал ее мужем, лучшим другом и отцом ее сына. А он, отвергнутый, отошел куда-то на задний план и исчез из памяти. И любовь их длилась всего-то около года, а уж никак не всю оставшуюся жизнь.
Но, что самое обидное, хочет он того или нет, изменить что-либо уже не в силах.
— Ну, все! Остальные посажу вечером, когда спадет жара. — Мэйбл встала, стащила перчатки, сделала пару наклонов вперед, чтобы размять поясницу, и выпрямилась. Раскрасневшаяся, с короткими завитками волос, прилипшими к влажной коже. — Пойду приведу себя в порядок, скажу сыну, что ты пригласил нас обедать, и поедем. Может, войдешь?
Гость покачал головой.
— Подожду здесь.
Гард проследил, пока хозяйка не скрылась за дверью, и уселся на ступеньку. Когда-нибудь — может, через несколько недель, а если повезет, то и через несколько месяцев — он в последний раз будет наблюдать эту картину. А потом вернется к своей прежней жизни — жизни без нее, хотя отлично представлял себе, какой это будет ад кромешный.
Хлопнула входная дверь, из дома вышел Алан и тоже уселся на лестнице, но ступенькой выше.
