Вера осторожно приотворила дверь амбара.
— Подыми руки! — шепнула она мне.
Я поднял руки вверх — точно так же, как и она.
Шагая за ней следом, я вдруг вспомнил, как мы играли в войну на Флире и кричали: «Руки вверх!» С веселой беспечностью мы поднимали руки, зная, что нам не грозит вражеская пуля. Иное дело теперь. Немцы стреляют настоящими пулями и из настоящих винтовок.
Мы остановились, ослепленные ярким дневным светом, и вдруг услыхали смех. Я поднял глаза и увидел прямо перед собой хохочущих немцев.
Три винтовочных ствола медленно опустились. Черные сапоги сдвинулись с места.
— Ach, lieber Gott, es zind tsvai kelbchen.[14]
«Kelbchen, kelbchen», — твердил я про себя. Это словечко, казалось, назойливо жужжало у меня в мозгу. Сейчас они нас убьют. Они хохочут, потому что их забавляют наш страх и наше смущение, но это ненадолго. Сейчас они направят на нас свои винтовки.
Немцы подошли к нам поближе. Снова произнесли свое «Lieber Gott» и «Himmel»[15] и кивком подозвали нас к себе.
— Komm mal her.[16]
Лица у них были совсем не злые, глаза смеялись. На поясе у всех болтались ручные гранаты. Вера, опустив руки, нерешительно двинулась к немцам, я поплелся за ней.
Один из солдат дружелюбно окликнул Веру, и остатки моего страха улетучились. Нет, они совсем не злые, эти немцы. И совсем не похожи на дьяволов, и не убивают невинных детей, как меня уверяли.
Вера взяла меня за руку.
— Они нам ничего плохого не сделают, — сказала она.
— Конечно, — согласился я.
Мы увидели стоявшие на дороге танки. Их было меньше сотни, и все же так много танков сразу мне никогда прежде не приходилось видеть. Я даже подумал, что, наверно, все немецкие танки собрались именно здесь. С каким-то странным, смутным чувством шли мы вдоль длинной колонны бронированных колоссов, остановившихся на затененной высокими деревьями дороге.
Робко поглядывая на эти стальные чудовища, мы испытывали одновременно восхищение и страх. Так вот какие они громадины, эти машины, которые мы знали лишь в виде забавных жестяных игрушек. Да и выглядят немецкие танки совсем не так, как бельгийские или английские, — эти были намного мощнее и внушительнее. Танки союзников почему-то напоминали небольшие деревенские мельницы для обмолота зерна и бобов или еще какие-то сельскохозяйственные машины и меньше всего были похожи на военные орудия. Защищенные легкой броней и вооруженные короткими, маломощными пушечками, они казались совсем безобидными, непохожими на настоящие. Немецкие же танки — совсем другое дело. Неудивительно, что наши солдаты бежали от этих чудищ, не дожидаясь, пока они направят на них свои орудия.
