— Тебе не холодно, Валдо?
— Нет, мама.
— И неужели не устал?
— Немного, — ответил я. Раз она сама спросила, значит, признаться в этой слабости не так уж страшно.
А мимо все текли толпы беженцев. Одни везли свои пожитки на ручных тележках, другие навьючили трехколесные велосипеды. Похожий на карнавального клоуна человек во фраке и парике толкал перед собою нагруженные санки. Он помахал рукой и крикнул глазевшим на него зевакам:
— Друзья, лед становится все тоньше. Завтра мы уже наверняка не сможем по нему переправиться!
Видно, война ударила ему в голову. Мне стало смешно.
— Мама, — сказал я, — смотри, какой чудной сумасшедший.
Она вздохнула.
— Да, — сказала мама, — человек даже не в состоянии вообразить, к чему может привести война.
Минут через десять вернулся папа.
— Идемте, я нашел комнату, — сказал он.
Мы мигом вскочили, радуясь, что не пришлось долго ждать. Взяв прислоненные к ограде велосипеды, мы зашагали следом за папой.
Уже совсем стемнело, нигде не пробивалось ни единой полоски света. Эта темнота и бесконечные вереницы людей, молча бредущих по улицам, точно какое-то призрачное шествие, производили таинственное и жуткое впечатление.
— Это здесь, за углом, — сказал папа.
Мы ускорили шаг. Перед домом на камышовом стуле восседал мужчина, куривший трубку, красный огонек тускло светился в темноте. Сначала я принял его за патера, но потом услышал, как папа, идущий впереди, произнес:
— А вот и мы, матушка.
И тотчас же отозвался хриплый женский голос:
— Да-да, милости просим.
Старуха курит трубку — такого я еще не видал и с любопытством подошел рассмотреть ее поближе. Это была настоящая ведьма, невероятно старая, высохшая мумия с похожей на печеное яблоко кожей и беззубым ртом, на подбородке у нее торчали пучки седых волос. Она выпускала густые клубы дыма совсем по-мужски и время от времени причмокивала от удовольствия.
Папа остановился поболтать со старой ведьмой, мама тоже изредка вставляла что-то о войне и невинно пролитой крови.
Но вот камышовый стул затрещал, и древняя бабка встала. Она выбила трубку о стену дома и приказала:
— Тащите велосипеды в дом, в кладовку. Наш Вилли уже спит, но я потрясу его за чуб, и он покажет вам вашу комнату.
Папа запротестовал:
— Мы и сами найдем.
К нему присоединилась мама:
— Конечно, найдем, не нужно беспокоиться, пусть мальчик поспит.
Мы внесли наши велосипеды через коридор в кладовку, и я шепотом спросил маму, кто этот Вилли.
— Ее внук, — чуть слышно ответила она.
