— Да, конечно. Только нужно еще внимательно разбираться в ее составе. Лень разная, очень разная...
— Лентяй типа меня или негативист, как угодно назовите, — это черная дыра, прорва. Вы будете по его просьбам давать ему кучи советов, что делать, а он будет просить все новых — как же ему быть и жить, как же делать то, что не делает.
Вот с кем вы имеете дело, с каким коварным болотом. И вы это знаете...
— Еще бы: сам едва вылез из этого болота. Старое восточное наблюдение: можешь подвести ишака к воде, но пить не заставишь И все-таки...
Вот мы же с вами хоть что-то, что надо, делаем. Думаем вместе, разговариваем, записываем...
— Ну, это как-то само собой получается.
— Не само. У нас стимулы есть достаточные, чтобы одолевать свою сопротивЛЕНЬ — порог достаточной мотивации достигается. Нам кушать хочется. Нам жить интересно И есть для чего...
— А помните, была такая расчудесная райская страна свободных лентяев, Пантагрюэлия, созданная воображением моего любимого Рабле. И закон-лозунг там был только один, он повсюду развешен был — «Делай что хочешь».
— Кошмар.
— Почему?
— Будто сами не понимаете.
— Понимаю и понимаю, что вы понимаете, что я понимаю...Скажите, есть ли у человечества шанс хоть когда-нибудь разрешить это проклятое противоречие между Надо и Хочется, между долгом и желанием, между необходимостью и свободой?
— А я не знаю, надо ли его разрешать, это великое противоречие. Десять заповедей ведь можно и одной выразить: «Не делай что хочешь».
— И не хоти даже, вот что самое трудное. Не пожелай ни осла ближнего, ни жены его...
— Вечный спор между Надо и Хочется — стержневой конфликт природы и цивилизации, конфликт, создавший человека. Он же лежит в основе известной болезни, которой наши психиатры пришпиливают название «вялотекущая шизофрения». Люди, которым его ставят, отличаются тем, что противоречие это у них зашкаливается и делается ведущей осью существования...
— Точнее, никуда не ведущей? Или ведущей в...
— Ведущей в никуда, если точно. Кажется, что такие люди решают свою жизнь в ущерб Надо и в пользу. Хочется, на самом же деле выходит наоборот.
«Я очень долго не мог то, что хотел, и не хотел то, что мог, — сказал мне один такой пациент, — и поэтому постарался разучиться хотеть. Это удалось. Теперь хочу опять научиться хотеть, но хотеть нечем, хотелка моя скукожилась...»
— Как это понимать — как болезнь атрофии желаний, апатию?.. Или как-то, что восточные мудрецы называют непривязанностью?
