Раздался звонок, Леонардо негромко вскрикнул и схватил трубку:
— Патрик! Я не могу… Сестра забрала у него телефон:
— Патрик? Он не может разговаривать, ему слишком плохо. Я знаю, он должен. Я говорила ему. У телефона могу сидеть я. Патрик, послушай, карабинеры узнали — не знаю как — наверное, от информатора. Один из них сейчас здесь. Мне кажется, ты должен переговорить с тем агентством и все отменить. Она моя мать, Патрик, а Лео не в состоянии… Когда? Я приеду за тобой в аэропорт. Я приеду за тобой! — И она положила трубку.
Леонардо снова лег, неловко натянув угол пледа на лицо.
Инспектор указал на внутреннюю дверь:
— Может быть, мы?… — И пошел за девушкой почти на цыпочках.
Какой бы ни была причина, боль молодого человека осязаемо присутствовала в белой, закрытой тяжелыми ставнями комнате с неподвижным воздухом.
— Я провожу вас в мою комнату. Там мы сможем поговорить.
Комната, в которую они пришли, казалась удивительно большой для незамужней молодой женщины. Возможно, все спальни в палаццо так же просторны, как эта, — даже массивная резная кровать терялась в огромном помещении. Напротив двери располагались две широкие ступени, они вели к высокому окну со светлыми, скрепленными между собой шторами.
— Мы можем поговорить здесь. — Держа спину очень прямо и положив руки на колени, она уселась на круглый кожаный стул у длинного дубового стола. На этот раз она, похоже, немного волновалась и во время разговора без конца крутила бриллиантовое кольцо на пальце. — Присядьте. Кажется, он не догадался, что вы узнали от меня?
— Конечно нет. — Инспектор сел в резное, похожее на трон кресло с высокой спинкой. — Думаю, он не в том состоянии, чтобы его это волновало. К тому же он явно нездоров.
— Ничего необычного. Я хочу сказать, это не совсем болезнь, скорее нервная реакция. У него всегда начинаются мигрени и страшно болит голова, когда он волнуется. В таком состоянии Леонардо не выносит ни света, ни шума, и говорить с ним бесполезно. Я могу ответить на все ваши вопросы.
Он отметил про себя, что девушка не пытается извиниться за свое исчезновение из офиса, а ведь он просил ее подождать. Возможно, она его не поняла. В любом случае, хотя она и не заворачивается в плед, как ее брат, необходимо помнить, что она также расстроена. Несомненно, она более сильная личность. И держится гораздо лучше.
— Но разве не существует какого-нибудь лекарства?
— Лео помогает только специально составленная смесь из болеутоляющих, и нужно вызывать врача, чтобы сделал ему инъекцию. Но дело в том, что после инъекции он около пятнадцати часов проводит практически без сознания. Поэтому сейчас Лео не хочет этих уколов: боится заснуть. Он не отходит от телефона. Это просто нелепо, ведь я же здесь!
