— Паром мы можем проконтролировать, но если преступник хитер, то он мог просто взять в аренду лодку где-нибудь на севере Германии. Граница теперь почти не охраняется. Или он прибыл на машине?
— Этого мы не знаем.
— Как он выглядит?
— Этого мы тоже не знаем.
— Да. Жаль. До свидания.
Там, в кабинке для переодевания, они и просидели до рассвета. Один раз им показалось, будто они слышали удалявшиеся по гравию шаги. Ильдирим гладила Бабетту, а та спала, положив ей голову на колени. Она чуть не запела колыбельную, но решила помолчать, а пела лишь глазами, взмахивая ресницами. Несколько раз звонила в Гейдельберг и перекинулась парой фраз с Тойером. Чтобы убедиться, что мир еще жив.
Один раз она спросила особенно тихо:
— Ты женишься на мне?
— Да, — последовал ответ. Еще более тихий.
В полдень они поднялись на паром. Проклятая галоша все медлила, никак не могла отчалить. У Ильдирим даже появилось ощущение, что на нее вот-вот обрушится свирепый приступ астмы.
— Значит, моя идея насчет Дании была идиотской? — спросила Бабетта.
Ильдирим обняла ее за плечи. Они стояли у борта и глядели на Эрёскёбинг.
— Багдад был бы еще хуже.
— По-моему, Буш негодяй, — заключила Бабетта. — Жан-Пьер сказал, что еще ни один президент у америкашек не подписывал столько смертных приговоров…
Приемная мать предпочла не уточнять. Над ними бессмысленно кричали две чайки.
— Пойдем в салон, мама. — Бабетта взяла ее за руку и повела, словно слепую. — Я с радостью угостила бы тебя кофе, но для этого надо быть при деньгах. А ты не даешь мне денег на карманные расходы, но это ничего, я просто так…
Ильдирим вздохнула:
— Ах, Бабси… не усмехайся так. Боже мой, Бабетта, я конечно… Понимаешь, у меня не было времени учиться быть матерью… Ты чаще мне говори, что тебе нужно.
Малышка, впрочем, не такая уж и малышка, но все же малышка, прижалась к ней, больновато придавив ей левую грудь и грудную клетку. Дышать стало трудней. Но все равно это был верх блаженства.
— Мне нужны деньги, — бормотала Бабетта, — мне нужна ты, мне нужны… ты и деньги.
— И Иоганнес Тойер — как папа?
— Ты думаешь, у него получится? Ты думаешь, он согласится ходить на родительские собрания?
— Нет, — ответила Ильдирим без долгих раздумий. — Никогда в жизни. Да и я ведь тоже там не бываю.
— Тогда, пожалуй, он мне нужен…
Прокурор расстегнула сумочку:
— Слушай, сейчас я дам тебе задним числом деньги за весь год, а ты угостишь меня…
Они сидели у иллюминатора и смотрели на Балтику. Море штормило.
