Прокурор Бахар Ильдирим — немецкая, да-да, немецкая, несмотря на свое имя, служащая, а после всевозможных хлопот и передряг еще и приемная мать — была вне себя. Грозно хмурясь, она подняла над головой конверт. Возможно, ее гнев выглядел не очень убедительно, ведь на ней были толстые шерстяные носки, новый махровый халат желтого цвета (рождественский подарок влюбленного Тойера) и зеленая шапочка для душа.
— Ты в таком виде спускалась за почтой? — с усмешкой спросила Бабетта.
— Я была внизу еще до того, как приняла душ. Но вообще я могу забирать свою почту, когда хочу и как хочу, ясно тебе? В том числе с голой попой и вставленным в нее термометром. Потому что там мои письма, мои счета, которые я оплачиваю. Например, вот этот телефонный счет на триста двадцать один евро!
Ее подопечная опустила глаза.
— С кем это ты так много разговариваешь? — тихо спросила Ильдирим, и в ее вопросе прозвучало отчаяние: родная мать Бабетты куда-то уехала,
Ильдирим не знала куда, но, может, об этом было известно девочке? Что это — междугородные переговоры? Проходимца папашу Тойер и его комиссары, проявив гениальную находчивость, отправили аж на Фолклендские острова. И правильно сделали. Малышка расцвела, живя у Ильдирим, да и малышкой теперь ее трудно было назвать. Но все же любовь ребенка к родителям… Никуда от нее не денешься, как бы ни хотелось приемной матери.
Ильдирим попыталась говорить строгим голосом:
— Я прокурор, а не кинозвезда. Я не могу себе позволить такие расходы. Бабетта! В чем дело?
— Ну, понимаешь… его зовут Озгюр.
— У меня нет родственника с таким именем. — Поначалу Ильдирим в самом деле ничего не понимала, лишь чувствовала: что-то не так, происходит нечто, чего она не предусмотрела…
— Я бы тоже очень удивилась, если бы вы оказались родственниками.
Прокурор нахмурилась. Нет, то, о чем она подумала, — вещь невозможная. Исключено.
Тут девочка подтвердила ее смутные подозрения:
— Это мой друг.
Ильдирим сорвала с головы пластиковую шапочку. Пышная грива взметнулась над ее необычно бледным лицом.
— Скажи, ты можешь сделать и мне такие же кудри, как у тебя?
— У меня они природные, у всех смуглых такие волосы. Ясное дело, мы и тебе можем сварганить такие же. Значит, Озгюр. Где же он живет, этот самый Озгюр? На Сейшелах, надеюсь? Или на Лазурном берегу?
Бабетта покачала головой:
