Я перестала посещать церковь с тех пор, как он начал навещать маму: просто не могла видеть его физиономию и слышать его голос.
— И как же это усугубило ситуацию?
— Дело в том… По-моему, Делия серьезно опасалась, что Руфус Тоул окажет на меня такое же вредное влияние, как на нашу маму. Я убеждала ее, что, беседуя с ним, я лишь пытаюсь получить от него кое-какие сведения, но мне следовало учитывать душевное состояние сестры и ее полное неприятие Руфуса Тоула. У Делии были еще свежи в памяти уклончивые ответы мамы, когда мы спрашивали ее о священнике.
Сдвинув брови, Диллон некоторое время размышлял над тем, что ему рассказала Клара.
— Но не могла ли Делия, — спросил наконец адвокат, — ненавидеть Тоула и, желая его смерти, с не меньшей силой ненавидеть Джексона?
— Но почему?
— Ну а если… а если она… — пробормотал он и, будучи не в силах произнести вертевшуюся у него в голове фразу, в отчаянии воскликнул: — Разве вы не читали газет? Не поняли все те грязные намеки?
Неужели вам не известно, что говорят в городе о Джексоне и его отношениях с женщинами?
— Какое это имеет отношение к Делии?
— Разве она не женщина?
— Вы хотите сказать… О! — прищурилась Клара. — А вы поклонник что надо! Просто великолепный!
Сперва вы обвиняете ее в убийстве, а теперь еще и причисляете к любовницам Джексона.
— Я вовсе ни в чем ее не обвиняю! — ответил Диллон с выражением глубокой печали в глазах. — Но, боже мой, что я должен думать? Чему верить?
Как вы полагаете, зачем я пришел к вам? Что, ради всего святого, она делала ночью в кабинете Джексона с револьвером в руке?
— Револьвер лежал на стуле, и она его подобрала.
— Почему она оказалась там?
— Она хотела передать Джексону записку от мистера Саммиса с просьбой оставить меня на работе.
Накануне Джексон уволил меня.
— Кто вам рассказал об этом?
— Делия и мистер Саммис.
— Вы видели записку?
— Нет. Наверное, она у шерифа. Всякий, кто думает, что Делия имела какие-то отношения с Джексоном, глубоко заблуждается. Грязные намеки в газете я поняла, но отнесла их на свой счет. Ни я, ни Делия никогда бы не позволили Джексону даже пальцем дотронуться до нас, а потому все эти инсинуации — чистейший вздор.
— Вашу руку! — воскликнул Диллон, вскакивая со стула и крепко, до боли, сжимая миниатюрную ладонь Клары. — Господи, какое облегчение! Моя милая, дорогая, любимая красавица Клара! Теперь я им покажу…
— Я вовсе не ваша любимая, и вы чуть не переломали мне все кости.
— Извините, пожалуйста, — проговорил Диллон, вновь беря девушку за руку и бережно целуя тыльную сторону ладони. — Теперь я могу бороться с легким сердцем и твердым убеждением. Мои мозги снова начнут функционировать… Итак, вы сказали, что револьвер лежал на стуле. Как он попал из ее сумочки на стул?
